Чего слюни распустил? крикнул сверху Макарчук. Как грабить да убивать смелый, а тут ишь!
Да не убивал я никого, хлопцы! жалостливо выкрикнул Демьян. И стрелять-то как следует не умею, в ваших и не попадал Палил, да и все.
«Палил». А чего, спрашивается, палил? Бросил бы дуру эту да с повинной. Глядишь, и простили бы. А теперь теперь сам понимаешь Макарчук хлопнул рукоятью плетки по голенищу сапога.
Заставили меня, хлопцы! Демьян схватился за стремя. Гончаров у нас да Григорий Назаров У них не откажешься, у них разговор короткий
И у нас будет короткий, бросил Макарчук, и сердце Демьяна ушло в живот.
Контрреволюционный мятеж против законной власти, сказал молчавший до сих пор второй верховой. Куда короче?
Вскоре они добрались до Колбинского, хутора из десятка, не больше, домов под соломенными толстыми крышами. У одного из них высился громадный, голый сейчас тополь; возле него и остановились. Съезжались к хутору и другие конные, двигался мимо, в направлении на Терновку и Старую Калитву, хорошо вооруженный полк красных. Слышались вокруг веселые, молодые голоса
«Такая силища, какому там Колесникову сломить», вывел для себя Демьян.
Наумович допрашивал Маншина вечером, при слабом свете керосиновой лампы. Сидели они с ним в горнице, при закрытых дверях, за которыми топтался, переминаясь с ноги на ногу, часовой. В избе было холодно. Наумович дышал на озябшие пальцы, с трудом водил карандашом в мятой записной книжке, записывал ответы Демьяна. Себя он велел называть «гражданин следователь», представился при этом, мол, из чека, и зовут его Станиславом Ивановичем. Имя-отчество Демьян запомнил, а фамилию сразу забыл. Вошел как раз тот здоровый чекист, Макарчук, сел рядом со следователем и положил на стол кожаную сумку с чем-то тяжелым, звякнувшим, выразительно глянул на Демьяна. «Кандалы, мелькнуло у того в мозгу. Ну, слава богу, хоть не сразу»
Фамилия твоя? строго спросил Наумович и нацелил карандаш в блокнот.
Маншин. Демьян Васильев, поспешно и угодливо ответил Демьян.
Какой нации?
Из хохлов мы.
На Украине, что ли, родился?
Не, зачем! Тута, в Старой Калитве.
Значит, русский. Годов сколько?
Да сколько?.. Тридцать три сполнилось на пасху.
Ишь, возраст Иисуса Христа, вставил Макарчук. Верующий?
А як же! В доказательство Демьян хотел перекреститься, но не
посмел.
Родители твои кто? Какое происхождение?
Батька нету, помер, мать Федосья, два брата, Семен да Константин, жинка
Братья тоже в банде?
Семен был у Колесникова, убили ще в ноябре. А Константин у вас, у красных.
«У красных»! Ты-то чего в банду полез? Наумович поднял на Маншина сердитые глаза.
Демьян сглотнул слюну, молчал. Выдавил потом:
Наган приставили к башке, гражданин следователь Станислав Иванович тут не шибко откажешься.
Та-ак, допустим Партийная принадлежность какая?
Шо?
Ну, в партии какой-нибудь состоял? Или состоишь? Может, у эсеров или там социал-демократов Мало ли!
Ни Про это я нэ розумию.
Грамоту знаешь?
Ни. Не обучен. Кресты только на бумаге могу ставить.
Ясно. На какие средства жил до банды?
Да на яки Работал. Больше на кулаков Кунахова, Назарова Они хлеб давали. Когда картохи. Все так жили.
Вот и шел бы против них воевать, дурья твоя голова! Они из тебя кровь сосали, а ты за них против власти пошел! снова не удержался Макарчук.
Да вы тоже заикнулся было Демьян, но прикусил язык.
Что мы? спросил Наумович. Говори, не бойся.
Да шо С разверсткой этой. Грабиловка ж форменная, гражданин следователь Станислав Иванович! Все подчистую ваши продотрядцы гребли. Хлеб, картохи, буряки Главное, шо обидно: сколько едоков в семье столько и брали. У Кунаховых, к примеру, трое детей да их двое, значит, пять долей назначали. А у соседа моего восемь душ детей, они двое да бабка стара. Тоже с каждой души, получается одиннадцать, так?.. Ну вот. Одиннадцать долей выходит. У Кунаховых запасы еще на две семьи, а у нас, голытьбы, где они? У того ж соседа, Рябой он по-уличному, вошь на аркане да блоха на цепи, сдавай разверстку все равно
А у тебя какое хозяйство было, Маншин?
Да яке Та же вошь да еще мыши под полом. Кота и того нэма.
И что же: Колесников вам хорошую жизнь обещал? Наумович откинулся на стуле, смотрел на Демьяна с интересом. Тот опустил голову.
Та обещав И Кунахов, Назаров агитировали
Брехали они вам все, Маншин! Желтый язычок лампы дернулся от резкого голоса Наумовича. Вы не за себя, за кулаков воевать пошли. Им надо Советскую власть уничтожить, коммуны разогнать, землю снова к рукам прибрать. И опять ты, Демьян, батрачить на него пойдешь, понял?
Маншин дернул плечом.
Хто на!
Вот тебе и «хто на», спокойно возразил Наумович. Я тебе рассказываю, чтоб ты понял. Нельзя же как бычку на веревочке к бойне идти.
Кончайте скорей, гражданин следователь! шмыгнул носом Демьян и затих.
Наумович вскочил, забегал по низкой, с прогнувшимся потолком горнице с земляным полом, и большая его тень металась по стенам, по темным окнам, по божнице со слабо мерцающей лампадкой. Потом сел, побарабанил по столу, глянул на безмолвно сидящего Демьяна.