Герцог Орлеанский спустился с трибуны под гром аплодисментов. И, после речей Силлери и Робеспьера, Национальное собрание постановило, что члены королевской семьи не будут лишены их гражданских прав.
Затем были немедленно решены два других вопроса, являвшихся следствием этого постановления.
1°. Могут ли члены королевской семьи занимать должности по представлению исполнительной власти?
Ответ. Да, за исключением должностей в кабинете министров; командовать войсками и исполнять обязанности послов они могут только с согласия законодательного корпуса.
2°. Будут ли они носить какие-либо особые звания и какими будут эти звания?
Ответ. Члены королевской семьи, призванные к возможному наследованию трона, будут носить то имя, какое указано в их свидетельствах о рождении, и звание французского принца.
Документы, законным порядком удостоверяющие их рождение, смерти и браки, будут представлены законодательному корпусу и должны храниться в его архивах.
Эти два решения сохранили за герцогом Шартрским возможность занимать с согласия законодательного корпуса командные должности в армии.
Вместо одной должности он получил целых две.
Одиннадцатого сентября 1792 года он был назначен генерал-лейтенантом и начальником гарнизона Страсбурга. Ему было в то время восемнадцать лет.
Он согласился на звание генерал-лейтенанта, но отказался стать начальником гарнизона Страсбурга.
И тогда, в соответствии с его собственным желанием, он был возвращен в Мецскую армию, под начальство генерала Келлермана.
Юный принц поспешил отправиться к месту назначения и предстать перед своим новым начальником, который оглядел его с головы до ног и, обратив внимание на его возраст, не мог удержаться от слов:
Черт побери, сударь! Вы первый восемнадцатилетний генерал, которого я когда-либо видел; и что же вы такого чертовски важного сделали, чтобы стать генералом?
Я всего лишь родился сыном того, кто сделал вас полковником, ответил юный герцог.
Ну, если дело обстоит так, промолвил Келлерман, я рад видеть вас под своим начальством.
Все это происходило в конце октября, в самый разгар кампании, кампании неудачной, начавшейся с отступления, а скорее, беспорядочного бегства при Кьеврене и убийства Теобальда Диллона.
В марте 1792 года герцог Орлеанский, начиная с 1779 года находившийся в ранге адмирала, отбыл в Лорьян, где готовился общий смотр офицеров военно-морского флота. В ходе этой
поездки ему стало известно, что 20 апреля 1792 года Людовик XVI отправился в Законодательное собрание, чтобы объявить войну Францу II, королю Богемии и Венгрии.
Желая получить какое-нибудь командование, герцог поспешил обратиться к министру Лакосту с просьбой походатайствовать за него перед королем.
Вы прекрасно знаете мое ревностное отношение к конституции, сказал он, и в тот момент, когда объявлена война, мне непозволительно оставаться в бездействии, поистине тягостном для всякого порядочного гражданина.
Однако итогом этого обращения был отказ.
Тем не менее он продолжал настаивать, и тогда король ответил министру, поддерживавшему просьбу герцога:
Ну что ж, сударь, пусть он идет, куда хочет!
Герцог Орлеанский воспользовался этим разрешением, хотя оно и было не слишком вежливым, и вместе со своим третьим сыном, графом де Божоле, отправился в армию.
Как раз в это время случился злополучный бой при Кьеврене; два старших сына герцога Орлеанского получили тогда боевое крещение, и г-н де Бирон в своем рапорте сказал о них так:
«Герцог Шартрский и герцог де Монпансье находились рядом со мной в качестве волонтеров и, впервые попав под плотный ружейный огонь, сносили его самым блистательным образом и с полнейшим спокойствием».
На основании этого рапорта и после этого боя, 7 мая 1792 года, герцог Шартрский был произведен в генерал-майоры.
Затем он вместе с бригадой драгун перешел под начальство Люкнера в лагерь Ла-Мадлен и оттуда явился 17 июня к стенам Кортрейка, где снова свел знакомство с вражескими пулями.
Кортрейк был взят штурмом.
Как раз в это время в Северную армию вознамерился прибыть Дюмурье.
Этот человек оказал настолько сильное влияние на судьбу принца, историю которого мы пишем, что да будет нам позволено сказать несколько слов о нем и пояснить, при каких обстоятельствах он покинул министерский пост и прибыл в армию.
IX
В Париже, с тех пор как герцог Шартрский, проезжая через Париж, расписался в ведомости Якобинского клуба, произошли грандиозные события.
Эти события приобрели в качестве имен даты, когда они происходили.
Они стали называться: 20 июня, 10 августа, 2 и 3 сентября.
Все они слишком хорошо известны, чтобы мы на них задерживались.
Они повлекли за собой: заключение короля в Тампль; учреждение Революционного трибунала; единодушный и грозный людской порыв к границе.
В разгар всех этих событий Лафайет вознамерился сыграть роль Монка; в обращении к своей армии он призвал ее восстановить конституцию, уничтожить последствия 10 августа и вернуть короля в Тюильри.
К счастью, его армия осталась глуха к этому призыву поднять мятеж, и, видя себя обреченным, он пересек границу; и, опять-таки к счастью, австрийцы арестовали его и отправили в казематы Ольмюца.