Глава 2
Никто меня особенно серьезно не воспринимал, считали слегка блаженной. Однажды застала, как служанки шептались, будто меня какие-то проходимцы поймали и держали у себя как рабыню, а потом я им надоела, они отвели меня подальше и бросили умирать, а я возьми и выживи.
Ладно, подумаешь Зато стало понятно, отчего я была избавлена от определенного рода внимания со стороны противоположного пола и даже любвеобильный кастелян мист Филандер ни разу не прижал меня в уголке, хотя грешил подобным со всеми симпатичными служанками и даже с не очень симпатичными.
Как-то так жили. С реалиями и бытом я почти справлялась, а вот с грамотой вышел конфуз.
Я, наивное дитя, решила, что раз знаю принцип, то выучить новые буквы и подставить к ним звуки будет проще простого. Как бы не так. Проблема пряталась в автоматическом знании языка и его же воспроизведении, которое прогружается в момент перехода через портал.
Дядюшка Дитмер уже готов был бросить дохлое дело научить меня, и тут до меня дошло, что внутри себя я слышу один язык, а на выходе получается другой. А я ни сном, ни духом. И когда я говорю «Доброе утро», оно на самом деле может звучать как «Дрдрдр брбрбр».
Если есть в этом мире пособие для попаданок, обязательно нужно туда вписать, что стоит выбирать порталы с полной языковой версией по принципу «все включено»: понимать, говорить, читать и писать. Причем сразу, а не это вот бесплатное демо. Потому что порталы уж точно можно выбирать. Особенно здесь. Но об этом чуть позже, сначала про мучения обучения.
А есть такие штуки, в которые я, к примеру, говорю, а оно мои слова запоминает и мне ими же обратно говорит? спросила я и скрестила все пальцы, какие у меня в организме были. Сейчас точно за дуру примут или за неместную, что еще опаснее, потому что получится, что я коварная самозванка.
Зачем?
Надо, сказала я. Очень. Иначе не выйдет.
Святой человек! Или, как говорят здесь верный. Вер местное божество и все слова с частью «вер» автоматом принимают божественный смысл. Здесь даже не говорят «Я тебе верю», как угодно, но не так. Так вот, дядюшка посмотрел добрыми глазами, взял за руку и повел.
Так я впервые оказалась в той части замка, где обитали, когда появлялись дома, хозяева: королева Аконита Драгсит, в девичестве Стоун, или ее брат Аркейн, королевский инспектор. Что именно он инспектирует не сказали, будто такая известная вещь, что упоминания не стоит.
Я и про инспектора краем уха услышала. А уж собственными глазами увидеть никак.
Этот таинственный Аркейн Стоун, дракон разумеется, очень не любил изображения себя, так что по всему огромному замку не было ни одного его портрета. Зато драконьих голов и прочих барельефов хоть отбавляй.
Галерея с могуче-прекрасными предками тоже была, мы с Дитмером как раз мимо нее в первый раз шли, но тогда я не особо интересовалась, потом сбегала посмотреть. Нашла королеву и всяких пап-дедушек. Столько надменной красоты в одном месте, брр. Хозяина замка не нашла. Позже подумала, что он, наверное, уродился не слишком красивым или вообще страшненьким. Так бывает, кончились у вселенной красивые чернила как раз на нем. Вот он и не любит свои портреты.
Обстановка в хозяйской части была, естественно, не чета той, в которой жили служащие и обычные стражи. Я в своем платье без всяких рюшиков чувствовала себя среди этой красоты, как залетная моль в шкафу с королевскими шубами. Рот разевался, а куснуть никак. От восторга и впечатлений.
Дитмер привел меня в комнату, похожую на детскую. Пожалуй, когда-то она ею и была, а теперь больше напоминала музей, в котором жила какая-нибудь известная личность, когда была маленькой.
Нашей целью оказался сувенирный стеклянный шар с потускневшим снегом и спящим дракончиком внутри. Самый обычный, привычный моему глазу шар со снегом, на красивой подставке и круглым камешком-кнопкой впереди, на который Дитмер и надавил. Снег в шаре
пришел в движение, дракончик встрепенулся и сел. Дядюшка выжидательно посмотрел на меня.
Э-э-э, здрасти, сказала я, и дракончик повторил.
Штучка называлась звуковое зеркало, но эхо мне было ближе, дракончика я сходу окрестила Томом. Я услышала все звуки букв и дело пошло. Я даже петь пыталась. А-а-а, горы рубежные вот такой вышины, о-о-о, замок драконий вот такой ширины Но с песнями и стихами был швах. Никакой рифмы.
Вообще Рубеж зрелище такое, что дух захватывает. Когда я впервые это снаружи увидела, сразу поняла, отчего все здесь живущие с таким воодушевлением говорят: Северный предел корона мира, а Айскасл ее сверкающий бриллиант.
Горы Рубежа настолько высокие, что когда смотришь, кажется, будто зубцы нагибаются над тобой, словно края глубокой пиалы. Там, на вершинах мечется ветер, и облака плывут рваными клочьями. Кругом снег, такой белый, что больно смотреть, а лед кажется бирюзовым на просвет или изумрудным, или розоватым, если солнце всходит.
Рассвет здесь Знаете, я расплакалась, настолько это было прекрасно.
Сначала полная темнота, бархат с искрами звезд и россыпью диамантов созвездия Венца на юге, и вдруг брызги света, взрыв, веер бьющих над пиками жемчужно-розовых лучей. Свет отражается от толщи облаков и мельчайших льдинок, мечущихся в воздухе там, на невообразимой вышине, и кажется, что это сами звезды сыплются вниз, вместо снега.