Птицелов Его Темнейшества Мира-Мария Куприянова
Пролог
О-ооо! Как я вечно был непра-аааав! слаженно запел многоголосый хор мальчиков разной степени изношенности, радуя истерзанное женское сердце красотой и искренностью строчек- Как я безумно ошиба-а-ался!
И. альты вступают! выкрикнула я, указная пальцем на замерших позади хора мужчин, чьи головы украшали проволочные нимбы.
Неправ, неправ, неправ нежно создали фон певцы, складывая ладошки в молитвенном жесте.
Всему виной мой скверный нра-а-ав. И вот мой сладкий сон прерва-аался
Вступает солист! взволнованно воскликнула я, замирая в предвкушении.
Постой, не торопись, рассвет! Оставь со мной томление но-очиО!!! Я сомкнуть желаю о-очи, чтоб видеть сны, которых не-е-ет! взвыл бывший солист больших и малых, на последних строчках громко брякаясь на колени и тем самым сбивая себе дыхание.
Стоп! заорала я, опасно багровея лицом и хлопая себя розгой по бедру- Ай! Больно
Да сколько можно! возмущенно заголосили мужчины, недобро глядя на утомившего всех своей патетикой Фрица Вундерлиха- Достал уже!
Господа, смущенно оправдывался гениальнейший тенор- Я просто хотел добавить некой театральности. Раз уж текст настолько высокопарен и
Высокопарен?! взвился сидящий в ракушке суфлера Александр Сергеевич Пушкин- Это про любовь! Про муки души! Это
Это откуда, кстати? тихо поинтересовалась я у призванного гения русской литературы.
Из неизданного, отмахнулся мужчина- Наклепал тут, на досуге.
Ладно. Не суть, согласилась я- Итак. Фриц, глаза твои с поволокой, ты либо начинаешь петь ровно, либо мы сменим солиста. Все ясно? Падение на колени, бросание с обрыва, протыкание себя кинжалом- все по сценарию, пожалуйста!
Да и пожалуйста, обиделся тенор- Я хотел как лучше.
Как лучше было бы, если бы вместо этого нафталинового мужика несколько молодых красивых парней на сцене красиво двигались, недовольно выкрикнул с «галерки» Ким Джойхён.
Согласен! тут же поддакнул ему Ли Джийхан- Кстати, мы с Джойом могли бы поставить танец.
Корейский кейПоп молчит и не лезет в оперную постановку! рявкнула вконец утомленная я- Неделя поп-музыки у нас была раньше. Сейчас мы проходимся по нетленной классике.
Ага прямо грязными ногами, судя по всему, фыркнул айдол миллионов- Какая это классика, если кудрявый сам признался, что только что это сочинил?
Разговорчики в строю! возмущенно зарычала я- Пушкин у нас сам по себе классика. Значит все, что он «клепает» автоматически относится туда же. И вообще, сейчас особо разговорчивые пойдут обратно на жердочку.
До захода солнца?! возмутился кореец- Это произвол!
А я самодура. Моя власть-мои правила, хмыкнула я.
И стыдно мне не было.
Потому что попробуйте еще как-то управиться с толпой мужиков, возрастом от двадцати до сорока. И каждый (повторюсь: КАЖДЫЙ) из них гений, кумир и звезда. Даром, что талант их не одним Богом данный Ну, да об этом позже.
В общем, попробуйте дисциплинировать и управлять этой толпой без определенной доли наглости и строгости. И все! Сядут на шею и ноги свесят! С ума сойдете на второй же день. Это я вам говорю с полной уверенностью. Сама чуть не сошла.
Как сейчас вспоминаю свои первые дни работы в «птичнике» Бррр!
Этому срочно подай да принеси перепелиные яйца для голоса. Этому- теплый компресс из талой кипяченой воды для головы. Этому массаж пяток захотелось
И побыстрее-побыстрее! Он (это каждый) особо ценный экземпляр коллекции! Его надо беречь и холить по лелейке! А то Его Темнейшество (хотя, по сути, темнейшество у нас Ее. Но должность, знаете ли, по родам не изменяется), с меня три шкуры спустит!
И я, дура такая, верила!
И бегала, таскала, кипятила, массировала Покуда не выбилась из сил не не заперлась в своей трехкомнатной каморке, отчаянно рыдая и пытаясь утрамбоваться в шкаф. Где, собственно, и нашла любовно припрятанный дневник предыдущего Птицелова.
Кстати, Птицелов- это должность у меня такая. Звучит красиво. Но по сути, ныне я банальный смотритель этого «курятника». И карьерный рост мне уже не светит. Свои единственные и последние два заказа на «отлов» я как раз успела исполнить перед безвременной кончиной предыдущего Темнейшества. А новое руководство любовно собранной коллекцией
редких «птичек» не интересовалось вовсе. По крайней мере, до сих пор. Но об этом тоже чуть попозже.
Пока что же, я лишь недоуменно листала аккуратно исписанные листки старого блокнота, с каждой строчкой сатанея настолько, что, глядишь, к концу прочтения сама вполне могла бы податься на вакансию этого самого темнейшейства. Эксклюзивные, значит? Беречь и баловать? А фигушки с маслом не хотите?
Предыдущий Птицелов никакой гуманностью не страдал. Потому как самолично основную массу этих гениев сюда и доставил. Избалованные вниманием и нездоровой любовью современников (в основной массе), либо обиженные отсутствием оных при жизни, они, как истинные представители ранимой творческой среды, могли довести до суицида и куда более стрессоустойчивого сотрудника. Но не зря я много лет отпахала секретарём директора завода в области военной промышленности! Уж чего только я не терпела на рабочем месте. Надо было просто вспомнить, что «тут мне не там» и «пахать будем, пока не прикажут». Пример моего незабвенного начальника, бывшего военного в пятом поколении, был ох как кстати! На него-то я и сориентировалась.