Чудесные рисунки боярышни-актрисы
Глава 1, в которой Любомира совершает глупый поступок
Она так волновалась, что не услышала шагов того, кто поднимался по лестнице.
Вы ко мне? спросили за спиной.
Мира вздрогнула. И с облегчением поняла, что избежать встречи с прошлым уже не получится.
Да, ответила она, поворачиваясь к Вольке.
Ей хотелось, чтобы голос звучал уверенно, но получилось ли? Кровь стучала в висках, сердце бешено колотилось.
Узнает? Прогонит?
Мира с жадностью рассматривала Вольку. Так близко она не видела его много лет, с тех самых пор, как он уехал на практику в степи. В Курай, где артефактом может стать любой камень. Тогда он учился в университете. Ему двадцать два, а ей едва исполнилось шестнадцать
Сильно изменился? поинтересовался Волька.
Спокоен, невозмутим. И, значит, узнал. Но остался равнодушен.
Ничуть, заверила его Мира.
Не лги.
Если ты о внешности, то да, ты повзрослел. В сердце полыхнула обида. В остальном же
Мира осеклась, прикусила язык. Она и без того выдала себя, явившись незваной гостьей. Признаться, что до сих пор ощущает Вольку по-особенному? Благодать или очарование, как ни назови, а рядом с ним у Миры сбивается дыхание, сердце стучит чаще, слабеют ноги и щемит в груди. И не потому, что Волька все тот же блондин с васильковыми глазами и приятными чертами лица. Не потому, что он все так же высок и широкоплеч. Просто она не забыла. Ничего не забыла: ни детской влюбленности, ни первой любви. Не забыла его особенного отношения, его доброты и заботы. И, если задуматься, Волька единственный, кто
Ты права. Он по-своему расценил ее молчание. Неподходящее место для беседы.
Пригласишь в дом? Мира кивнула на закрытую дверь. Можешь отказать, если считаешь, что визит такой, как я, тебя скомпрометирует.
Когда-то давно Мира принадлежала к роду, что считался древнее великокняжеского, и Волька был неподходящей партией. Он и теперь бастард, но все же княжич, ведун, известный артефактор. А она всего лишь актриса, женщина полусвета.
Придется пригласить. Губы его тронула усмешка. Умру от любопытства, если не узнаю, что тебя ко мне привело.
Любопытство лучше, чем равнодушие.
Мира осматривалась, не стесняясь. Ей тоже любопытно: как Волька живет, один или с женщиной. Холост, это она знала. Однако для мужчины его возраста, наверное, обычно иметь любовницу? Если она и была, в этой квартире не появлялась. Мира заметила бы присутствие женщины: запах, случайно забытую вещь, попытку сделать гостиную уютнее. Но ничего похожего. Наоборот, разбросанные вещи, пыль на мебели, крошки и грязные чашки на столе.
Прости. Волька проследил ее взгляд. Я недавно вернулся, некогда было заниматься уборкой. И гостей я не ждал.
Ты сам моешь полы? спросила Мира, устраиваясь на диване.
Глупый поступок. И о чем она думала, явившись сюда? Нет, понимала, что Волька навряд ли обрадуется ее визиту. Или все же надеялась, что
Он поспешно убрал со спинки дивана какую-то тряпку. Кажется, подштанники?
Нет, конечно. Заодно Волька сгреб одежду с кресла и стульев, приоткрыл дверь в соседнюю комнату, кинул туда вещи. Но никого не пускаю в дом, когда меня здесь нет. Привычка.
Мира кивнула. И что дальше? Она не знала, что сказать, а Волька помогать не спешил.
Волька
Мира все еще называла его про себя тем детским именем, милым ее сердцу. Но он давно из него вырос. И как теперь? Володя? Наверное, все же Владимир.
Не знаю, что тебе предложить, произнес он. Пожалуй, справлюсь с чайником. Будешь чай?
Мира представила, как он кипятит воду, достает жестяную коробочку с чаем. И заваривать, наверняка, будет в кружке, потому что чайного сервиза в его доме нет. Как ищет чистую чашку обычную, без рисунка. И предлагает сахар, колотый на кусочки. Мира готова была поклясться, что нет ничего вкуснее этого чая.
Ничего не нужно, спасибо, ответила она.
Тогда я тебя слушаю.
Волька сел напротив, облокотился на спинку стула, закинул ногу за ногу. Расслабленная поза, но это обман. Он напряжен. Не понимает, зачем она явилась. И, кажется, чего-то опасается.
Грустно.
Честно говоря, не знаю, о чем говорить, призналась Мира.
Волька удивленно приподнял бровь.
Любаша, но это ты пришла ко мне, а не наоборот, напомнил он.
На глаза навернулись слезы. И Мира пожалела, что отказалась от чая. Можно было бы перевернуть чашку, отвлечь внимание, чтобы он не увидел не заметил
Надо же! А она считала, что давно разучилась плакать вот так, искренне, не для роли. Любаша! Она забыла это имя.
Прекрати, попросил Волька. Терпеть не могу женских слез.
А он решил, что она играет. Возможно, подумал, что Мира так напоминает ему о прошлом. О том, как они познакомились.
Как же стыдно.
Она достала из сумочки платок, промокнула им глаза.
Прости. Воспоминания нахлынули. Я давно уже не Любомира. Отец лишил меня родового имени.
Мирослава Чарская? Волька сцепил на колене руки. Не знал, что это ты. Я нечасто хожу в театр. Фамилия мужа?
Сценический псевдоним. Я никогда не была замужем.
Он себя выдал. Мира не говорила, и он не мог знать, если не видел ее раньше, на сцене. Значит, узнал. Еще тогда, когда она заметила его в ложе. И это плохо. Волька не искал встречи. А Мира явилась к нему домой.