Марина помогает мне застегнуть крошечные крючки на спине.
- Ты сегодня какая-то задумчивая, - замечает она.
- Просто настраиваюсь, - отвечаю, но в чем-то она права.
Последнее время меня преследует странное чувство, будто я подошла к какому-то перекрестку, но никак не могу решить, какую дорогу выбрать. Пять лет в индустрии эротических шоу сделали меня профессионалом, позволили купить квартиру, обеспечить себе финансовую подушку. Я многого добилась для девочки, оставшейся без поддержки в девятнадцать лет.
Но иногда, в моменты между музыкальными битами, когда я зависаю в воздухе на шесте или замираю в сложной позе, меня пронзает мысль: «А что дальше?» Это не может продолжаться вечно. Тело - мой инструмент, но даже самые совершенные инструменты изнашиваются.
Глава 2. Последний танец
Я глубоко вдыхаю. Сейчас не время для самокопания. Сейчас время шоу.
В коридоре темно, только светящаяся разметка на полу указывает путь к сцене. Я слышу музыку сквозь стены, Алена заканчивает свой номер. Аплодисменты, свист, выкрики. Обычная реакция публики «Феникса» - пьяной, возбужденной, готовой расстаться с деньгами ради мгновений иллюзии.
Я занимаю позицию за кулисами. Сердце бьется ровно, никакого волнения, только сосредоточенность. С годами я научилась отключаться от всего, что не касается танца. Когда я выхожу на сцену, не существует ни осуждающих взглядов, ни грязных фантазий, ни моего прошлого, ни неопределенного будущего. Только музыка, тело и история, которую я рассказываю.
Свет гаснет. Это мой знак.
Я выхожу на темную сцену, занимаю исходную позицию. Слышу, как затихает зал в предвкушении. Они знают, кто я. Кристина - звезда «Феникса», танцовщица, которая никогда не идет на контакт после шоу, не принимает подарков, не раздает номеров телефона. Загадка, которую все хотят разгадать.
Первые ноты мелодии. Луч света падает на меня, высвечивая силуэт. Я начинаю двигаться.
Танец - это мой настоящий язык. То, как изгибается моя спина, как вытягиваются ноги, как взлетают руки - в этом больше правды обо мне, чем во всех словах, которые я когда-либо произносила.
Я слышу восхищенный вздох зала, когда делаю особенно сложный элемент на пилоне. Мышцы напрягаются, удерживая тело в воздухе, но со стороны это выглядит легко, будто я действительно умею летать. Может, так оно и есть, в эти мгновения я чувствую себя свободной от всего.
Музыка нарастает, и мои движения становятся более интенсивными. Кристаллы на костюме отражают свет, создавая вокруг меня сияющий ореол. Я - не просто танцовщица. Я - видение, сошедшее со страниц какой-нибудь древней легенды. Феникс, возрождающийся из пепла.
Финальный аккорд. Я застываю в сложной позе, балансируя на самом краю сцены. Зал взрывается аплодисментами. Мужчины (и некоторые женщины) встают со своих мест. Кто-то бросает на сцену розы, кто-то - купюры. Мое лицо не выражает ничего, кроме легкой, загадочной улыбки. Внутри меня бушует ураган эмоций - адреналин, гордость, чувство выполненного долга, - но публика видит только маску.
Я кланяюсь и ухожу со сцены, не оглядываясь. За кулисами меня ждет Марина с халатом.
- Потрясающе! - восклицает она. - Ты видела того типа за VIP-столиком? Он глаз с тебя не сводил!
- Не видела, - отвечаю, накидывая халат. - Я не смотрю на публику, ты же знаешь.
- Зря! Такой красавчик! И, кажется, по-нашему не говорит. Может, это тот самый европеец?
Я только качаю головой. Марина неисправима в своей мечте выдать меня за богатого принца.
- Мариш, даже если
это сам принц Монако, ему придется встать в очередь, - я подмигиваю ей и направляюсь в гримерку.
Усталость приятной волной разливается по телу. Так всегда бывает после удачного выступления, когда каждое движение было точным, а публика полностью твоей. Хочу скорее переодеться и смыть с себя этот образ.
Коридоры "Феникса" кажутся прохладными после раскаленной сцены. Мелкие капельки пота высыхают на коже, вызывая легкую дрожь. Я крепче запахиваю халат и ускоряю шаг. В такие моменты особенно ярко чувствуешь контраст между шумным залом и тишиной служебных помещений, словно переходишь из одного мира в другой.
Из-за поворота доносятся голоса, наверное, уборщицы или кто-то из персонала. Меня окутывает привычная постконцертная эйфория. Пять минут в гримерке, быстрый душ, и я снова буду просто Кристиной, без блесток и сценического образа.
Я заворачиваю за угол, и мое сердце пропускает удар. Там, преграждая путь к гримерке, стоит мужчина. Даже в полумраке я сразу узнаю его - высокий, худощавый, с нервным подергиванием левого века. Неделю назад он пытался подловить меня после выступления, говорил какие-то бессвязные комплименты, приглашал выпить, настаивал на встрече. Обычное дело, многие мужчины путают танцовщицу на сцене с той, кем я являюсь за пределами клуба.
Я вежливо, но твердо отказала ему тогда. Всегда отказываю. Это мое правило: не смешивать работу и личную жизнь.
Но что-то в его взгляде сейчас заставляет меня замедлить шаг. Он смотрит странно, одновременно затравленно и угрожающе. В клубном полумраке его глаза кажутся совершенно черными.