10. Катя
Безумие? Так, кажется, я сказала? Никогда раньше ничего подобного не испытывала. Учитывая, что у меня толком и опыта-то никакого не было, поцелуи не в счет, наверное, это было логично. Хотя сейчас я прекрасно понимала, что дело не в опыте, Дело в Кириане. Это он сводил меня с ума просто одним своим присутствием.
Не говоря уже о прикосновениях: щеки начинали пылать, стоило только вспомнить о том, что произошло в ложе. В ложе на балете! А-а-а-а-а!
Поэтому, когда Кириан ненадолго куда-то отлучился, я выпила два стакана прохладной воды, пытаясь унять раскручивающийся внутри меня огненный смерч. Не помогло. Поэтому я так и сидела, приложив стакан с водичкой к пылающей щеке, когда он вернулся.
Мы друг другу больше ни слова не сказали в ложе и честно досмотрели балет: несмотря на махровый матриархат, главная героиня пошла против системы и выбрала себе одного-единственного, то есть того самого возлюбленного. Злодеи были повержены, гарем распущен. Честно говоря, за что я любила современное искусство, так это за то, что в нем напрочь отсутствовали всякого рода трагедии.
Если бы не то, что между нами произошло, я бы с радостью обсудила историю с Кирианом, но сейчас быстро выбежала за ним из ложи, стоило ему подняться и предложить мне руку. Мы сейчас напоминали не принца и его спутницу, а двух сбежавших с пар студентов в день Святого Валентина.
Хотя здесь уже наступила весна, а этот день не праздновали вовсе, я все равно не могла избавиться от подобного ощущения. Кириан как раз помогал мне с накидкой, когда к нам подбежал Нортон. И этот тоже здесь?!
Это была единственная мысль, которая меня посетила. А в ответ на его:
Уже уходите? Мы могли мы пройтись вместе
Кириан натурально зарычал. Я впервые видела, чтобы он рычал ну, как зверь. И от этого не только Нортон отступил, но и все вокруг присели. То есть слегка побледнели. Я помнила, как меня накрывало его силой в первые дни, но сейчас почему-то не накрыла, а Кир увлек меня за собой, на улицу. На подъездной дорожке нас уже ожидала машина.
Я отправил Марстеру сообщение, чтобы он обо всем позаботился, прокомментировал он, увлекая меня за собой на заднее сиденье.
Здесь не было перегородки (видимо, их просто-напросто не придумали), и нам оставалось только чинно держаться за ручки и ехать. Я думала, что мы возвращаемся в Академию, но на кольце мы свернули и поехали совершенно в другую сторону. Все ближе и ближе к центру, где мы гуляли зимой, все ближе и ближе
Это же выдохнула я, когда мы остановились перед Плионским дворцом. Да, я уже говорила, что им надо поработать над креативом и названиями, но сейчас мне стало не до названий. Я замерла, потому что машина заехала во внутренний двор, и мы оказались в городской королевской резиденции.
Да, я росла в Питере, видела Зимний дворец, Екатерининский, Петергоф, и могла так перечислять до бесконечности. Вот только одно дело ходить по таким местам как по музеям, совсем другое как гостья?
Зачем мы здесь? У меня пересохло в горле.
Увидишь, загадочно ответил Кириан и чуть ли не вытащил меня из машины.
Нам навстречу уже спешили слуги, и все кланялись, кланялись, кланялись, а у меня пропал дар речи. Потому что такого я точно не ожидала. Я думала, что нас ждет уютный жаркий вечер в его комнате в академии, а не прием во дворце.
Кириан скинул мою накидку и пальто на руки слугам, а потом подхватил меня на руки.
Ты что делаешь? зашипела я, оглушенная таким поворотом. На нас же все смотрят!
О, поверь мне, на нас и так уже насмотрелись, хмыкнул он. Завтра весь Плион будет говорить о нашем выходе.
Кириан взлетел по роскошной
дворцовой лестнице с драконьей скоростью, и мне оставалось лишь наблюдать за мелькающими перед глазами картинами в тяжелых рамах, позолотой, лепниной и прочими прелестями дворцовой обстановки.
Его комнаты во дворце тоже больше напоминали музей, чем какое-то место, где можно жить. Если бы не одно но. Весенние густые сумерки плавили только огоньки свечей, расставленных по всей комнате. Между свечами лежали лепестки, много лепестков. Я уверена, что если собрать все эти лепестки воедино, получился бы «блогерский букет» из какого-нибудь понтового багажника не менее понтовой машины.
Лепестки были не только на полу, но и на кровати. Огромное белоснежное полотно покрывала было усыпано ими не менее щедро. Пока я на все это моргала, Кириан положил руки мне на плечи:
Тебе нравится? спросил он. Я просил сделать все, как принято в твоем мире.
Голос и слова Кириана отрезвили, я повернулась в его руках:
Ты думаешь, это кому-то может не понравиться? фыркнула я, стараясь скрыть охватившее меня смущение и еще какое-то странное чувство, названия которому я пока не придумала. Вот зря.
Кириан на мой ершистый тон не повелся, зато провел ладонями по моим плечам:
Рад, что нравится, произнес он: низко, с глубокой «песочной» хрипотцой, от которой у меня мурашки побежали по коже. Особенно, когда я вспомнила, как он недавно рычал, и как от его ласк я сходила с ума.
Хорошо, что здесь были свечи, иначе я бы сейчас в его глазах стала в тон платью.