Идея воровства оказалась изначально поддержанной ленинским лозунгом экспроприации экспроприаторов. «Не укради», предупреждает Творец. «Грабь награбленное», призывает вождь.
По поводу якобы «христианской справедливости» революционного перераспределения собственности, верно рассудил в своё время Достоевский:
«Христианин, то есть полный, высший, идеальный, говорит: «Я должен разделить с меньшим братом моё имущество и служить им всем». А коммунар говорит: «Да, ты должен разделить со мною, меньшим и нищим, твоё имущество и должен мне служить». Христианин будет прав, а коммунар будет неправ» (29, кн.2, 140). Тонкое и остроумное наблюдение: небольшое смещение точки зрения и всё выворачивается наизнанку. У христианина свобода, у коммунара насилие. Так и во всём прочем. Тут две прямо противостоящие одна другой системы воззрений и поведения.
Не лжесвидетельствуй Все, разумеется, знают, что врать нехорошо. Но система поощрения ложных доносов, существовавшая при утверждении коммунистической власти, успела развратить сотни и тысячи. Господствовавшая же в идеологической пропаганде ложь бесследно ли прошла? Цинизм и лицемерие легли в основу психологии даже коммунистических вождей.
Не желай чужого имения, не завидуй Но ведь это же движущая внутренняя сила всех революционных стремлений, которая подзуживает: экспроприируй, грабь!
О какой нравственности можно вести речь, когда сам Ленин едва ли не постоянно напоминал: нравственность зависит от выгоды текущего момента?
Это ясно восприняла и выразила молодая советская поэзия. Один из её «классиков», Э.Багрицкий, заявил без обиняков, требуя подчиниться велению революционного века:
Но если он скажет: «Солги», солги,
Но если он скажет: «Убей», убей
О мать революция! Не легка
Трёхгранная откровенность штыка.
Тут не декларация, но обыденная революционная реальность. Но сам же Багрицкий почувствовал и выразил совершенными стихами тот итог, к которому неизбежно придти всем, исповедующим подобный аморализм:
Копытом и камнем испытаны годы,
Бессмертной полынью пропитаны воды,
И горечь полыни на наших губах
Нам нож не по кисти,
Перо не по нраву,
Кирка не по чести,
И слава не в славу:
Мы ржавые листья
На ржавых дубах
Чуть ветер,
Чуть север
И мы облетаем.
Чей путь мы собою теперь устилаем?
Чьи ноги по ржавчине нашей пройдут?
Это как пророческое предупреждение всем.
Говорят: нынешние коммунисты не те, иные. Да нет, именно те. Но в коммунистической природе способность мимикрировать, применяться к обстоятельствам, лгать. Однако они ни от чего не отреклись: ни от имени, ни от истории, ни от прежних святынь. Самое большее, на что они способны: на признание некоторых перегибов в своей прошлой истории.
Одно из духовных преступлений той идеологии, от которого она вряд ли когда сможет отказаться, обожествление фигуры Ленина. Новая религия нуждалась в кумире, высшем авторитете, своего рода абсолюте, опираясь на который можно было обосновывать
недоставало.
Религиозное восприятие образа Ленина продолжает проявляться во времени несмотря ни на что. Так, лидер коммунистов Зюганов ничтоже сумняся заявил уже на самом исходе XX века: «Ленин похоронен нашими отцами и дедами в соответствии с российской исторической традицией: святых угодников хоронили в пещерах и монастырях»25. Ленин святой угодник?.. Побойтесь Бога! (Правда, мавзолей не пещера и не монастырь, но это простое недомыслие говорившего.)
Впрочем, и демократия отыскала для себя святого: академика Сахарова, о чём уже неоднократно объявлялось в печати. Сахарова с его откровенно бездуховным мировоззрением, с его превознесением плюрализма, с его двойными моральными стандартами
Безбожники а и они святости взыскуют.
Выдающийся математик и не менее выдающийся социальный философ И.Р.Шафаревич проницательно увидел в социалистических утопиях воплощённую тягу безбожного человечества к небытию26. Так то и вообще закон апостасийного мира: в отчаянии безбожия человек не может не поддаться такой тяге. Собственно, это прямая цель дьявола. Но человечество одурманивает себя, чтобы не так страшно было, всевозможными самообманами: измышляет картины земного рая, якобы непременно ждущего всех в неопределённом будущем, насаждает в собственном сознании идеи бессмертия революционного дела. Над изготовлением усыпляющего дурмана усиленно трудится прежде всего партийное искусство. Служа безбожию, оно усугубляет безбожие неизбежный порочный круг.
Сакрализация революционных ценностей означала лишь одно: навязывание народу абсолютной апостасии.
Символическим стало в этом смысле знаменитое стихотворение Э.Багрицкого «Смерть пионерки» (1932). Умирающая пионерка Валя отвергает принесённый матерью крестильный крест и в последние мгновения жизни отдаёт пионерский салют красному знамени.
И.Есаулов впервые обратил внимание на саморазоблачительный (вопреки, конечно, намерению автора) образ движущихся пионерских рядов:
Трубы. Трубы. Трубы.
Подымают вой.
Над больничным садом,
Над водой озёр,
Движутся отряды
На вечерний сбор.
Заслоняют свет они
(Даль черным-черна),
Пионеры Кунцева,
Пионеры Сетуни,