Глава двадцать вторая "Кони, корабль и мальчик что, как оказалось, не только третьему непростительному не поддаётся"
Именно так перед ним и оказались извлечённые, понять бы ещё откуда именно, дядей Дэреком старые подшивки газет. И по ним будто бы по калейдоскопу ему картинку того, что именно и как именно в те годы было, собрали. Не забыли ни про Лестрейнджей, ни про Малфоев, ни про кого-либо ещё. О судьбе родителей юного Лонгботтома весьма, надо сказать, подробно поведали. А также о том, что за дом в Годриковой впадине с министерства, пока он в школе сидѣл, компенсацию стрясли. Оно, министерство в смысле, то что его разворовали, оказывается, допустило. Не должно было, ибо преступления место, сироты единственное жильё. А в итоге все стены в надписях. Спасибо, что хоть не пакостных. Второй этаж наполовину в труху превратившийся, на чём остатки крыши держатся непонятно. И всё это на фоне памятника ему и родителям его. Нехорошо в общем.
Но вот закончился август и на календаре, заколдованном на то, чтобы листок с числом сам собой будто бы бумага для фокусов по окончании дня сгорал, прогорел последний в этом августе листочек. И будто бы феникс его место занял первый сентябрьский. Позавтракали, и аккурат в половину десятого всё для школы в машину погрузили.
На вокзале без тридцати одиннадцать были. Прошли барьер, и обнявшись на прощание, разошлись. Гарри в поезд, а Дэрек Олливандер машину с парковки забирать. Едва лишь только в купе устроился, как в оное уже отыскавшая его Гермиона заглянула. А минутой спустя и Рон и чуть припозднившийся Невилл подтянулись. В таком составе до Хогвартса и доехали. Под восхищённые рассказы Рона о том, как они в этом году Нору, которая теперь уже и не Нора наверное вовсе, перестроили.
Вы не поверите, какая у меня теперь комната, собственная, только моя, не от брата и вещи все. Прикиньте, нам всем вообще всё новое-преновое купили. Я в начале и не поверил вовсе. А папа только, что мол проект у него какой-то там с Самим Олливандером, сказал. Собственно, это именно он нам дом и построил, точнее, он его спроектировал, а строили то, понятное дѣло, люди его.
Угу, Рон, я в курсе. Видѣлъ, как дядя наброски да эскизы дѣлалъ.
Тогда, может ты знаешь?
Машину твой папа для нас зачаровывал, всю весну, как дядя мне сказал, по вечерам после работы в министерстве. Так бартером и сговорились. Он нам машину, как фордик ваш, уж больно он дяде Дэреку по нраву пришёлся. А дядя вам с домом помогает. Нравится надеюсь?
Отпад, да какой там, это же улёт полный, и кухня, и гостиная, и лестница, как наша практически, ну в башне которая, только из дерева и не скрипит нисколечко. А Джин от своей комнаты и вовсе в восторге полном. Ей там что-то её девичье, только для неё, организовали. Не знаю, что именно, но нравится оно ей по самое не могу.
Первые дней пять насилу от восторга на писк не переходила. Потом унялась правда, принялся за подробности Рон. В процессе чего ребята узнали о том, как именно он
и братья его с сестрой всё лето после третьего курса провели. Насилу за полчаса до прибытия унять разошедшегося не на шутку рыжика сумели. А там уже и платформа хогсмидская показалась, и кареты что, как оказывается, всех старших до школы от экспресса доставляют. И дождь, льющий как будто бы из нескончаемого зависшего где-то в небе ведра. Пока добежали промокли, да так до замка в кренящихся под порывами не на шутку разбушевавшегося ветра каретах и доехали, на выходе ещё раз, для верности видимо, до нитки вымокнув.
В замке же всё было как всегда, огни, праздник, распредѣление, а к завершению оного и преподаватель по ЗОТИ появился. Грозный такой, одна нога и вовсе протезом у него оказалась. И глаз тоже кстати. На улице совсем не милосердно завывал ветер и это только лишь антуражу всему происходящему добавило. Пока до замка от кареты добежали. И хоть бы кто помог бы. Хрен там. А если учесть тот факт, что на Гарри чары и вовсе не так чтобы действовали. В общем не торт, а к утру ещё и нос совсем наглухо заложило. Следствием чего стало явление декана, которую привычно явившийся к вверенному его обязанностям студенту, увидевший его состояние домовик о состоянии оного оповестил.
Что с вами, мистер Поттер? произнесла она, едва лишь только порог спальни четвёртого курса переступила.
Застыл, с трудом просипел прячущийся под одеялом, клянущий свою не позволившую ему как остальным просохнуть при помощи магии уникальность гриффиндорец. А дѣло было в том, что пожаловаться то он ни на что не мог. Ведь староста их Перси, и на него в том числе чары осушающие накинул, под конец ужина правда, но ведь накинул же. Жаль только, что не подействовали они. А сам на себя Гарри их накладывать, увы, ещё не умел.
Ох и получит у меня кто-то, покачав головой, произнесла верно оценившая состояние своего студента профессор трансфигурации. И чуть помолчав, обращаясь в пустоту, произнесла: Толли, чай с малиной для мистера Поттера и заварите ему ещё и чай из листьев этого же растения. Что же до вас: с кровати не вставать, об уроках ни сегодня, ни, полагаю, что и завтра, не помышлять. Профессоров я предупрежу.