К примеру, так называемые непростительные. Два из них, за исключением убивающего, как такового физического луча не имеют и как следствие отразить их напрямую простым противопоставлением мѵра изначального у тебя не получится. Вот только если я прав то то, что я вижу, однозначно говорит о том, что мѵры у тебя общие и мѵръ изначальный всё равно заклинание отменит. Ведь магия твоя вполне себе циркулирует в точности так, как это и положено и как следствие проклятие будет сброшено. А что до убивающего. Я не уверен, но так как именно его, как сообщается, ты и пережил, то скорее всего оно также скорее всего отменится, но так как оно в отличии от своих запрещённых собратьев лучевое, то вполне возможно, что в тот момент ты попросту рукой загородился. Вполне понятный и совершенно обычный защитный жест.
Понятно, вздохнул с интересом рассматривающий свою правую руку Гарри. В левой у него была начавшая немного подтаивать шоколадная лягушка и он её машинально откусил. Скажите, а если перчатки одеть?
Не поможет, магию твоя рука сразу же на нолик помножит, а мѵръ на то и мѵръ он не в твоей коже, он можно сказать, что как будто бы над ней, нокоть не более и тем не менее столь толстую перчатку ты на врятли оденешь, не удобно будет. Проще тогда уж болезным прикинуться и руку на перевязь положить, но я бы если честно не рекомендовал. Не беги, учись, постигай свой дар вновь распахнувшаяся настежь дверь купе вынудила мастера в очередной раз прерваться. Гарри явственно услышал его более чем тяжёлый вздох, а тем врѣменем в купе, не спрашивая у какого-либо из в нём находящихся разрешения вошли трое мальчишек. Того, что был по центру Гарри узнал это был тот самый мальчик, что посмеялся над происшествием в салоне мадам Малкин. Сейчас он смотрел с куда большим интересом, чем тогда в магазине.
Это правда? с порога спросил бледнолицый. По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно? и не дожидаясь ответа продолжил: Это Крэбб, а это Гойл, небрежно представил он своих спутников, заметив, что Гарри на них смотрит. А я Малфой, Драко Малфой.
А я Гаррик Джервейс Олливандер, мастер палочек в сто сорок восьмом поколении и мне, признаться, всё это уже надоело. Вы совершенно невоспитанный наглый мальчишка. И я уже жалею, что продал вам вашу палочку, боярышник и волос единорога, пять с половиной вершков и пол ноктя, и как она вас только терпит? произнёс явно уже даже не просто раздражённый, а именно злой мастер палочек. И покачав головой продолжил: Откуда столько неуважения? Не ожидал. Не от наследника Малфоев. Ваш батюшка может быть любым, слышите меня мистер Малфой, любым, но вот того, что он воспитал настолько не уважительного ко всем и вся сына Я вынужден оповестить вас о том, что он будет оповещён о содеянном вами. Ворваться в купе, помешать нашему разговору. Не стоило вам этого делать, не стоило.
Лицо слушающего мастера палочек блондина пошло пятнами, а тот тем врѣменем продолжил: И удовлетворяя ваше столь не подобающим образом проявленное любопытство. Да этот молодой человек и в самом деле Гарри Джеймс Поттер. Наследник не столь "благородного" на этом словосочитании мастер отметил движением пальцев кавычки, как Малфои, но, как выяснилось, куда как более воспитанного рода. И я настоятельно оному наследнику рекомендую несмотря даже на дальнее ваше родство знакомства сего поостеречься. А что как такое поведение в обществе окажется заразным. Услышавший это Драко окончательно покраснел и запунцовев ушами, буквально вылетел из купе.
Помолчали, но вот мастер палочек наконец встрепенулся и, покачав головой, поставил на стол всё это врѣмя висевшую у него на плече кожаную сумку и как-то по особому хитрым образом коснувшись застёжки её открыл.
Всего несколько мгновений и на в миг очистившемся от остатков пиршества столике оказалась чёрная с серебристым теснением продолговатой формы коробка. На ней лаконичным шрифтом с едва заметными и вполне уместными на общем фоне завитками красовалось оттиснутое серебром клеймо мастерской.
Открой, подбодрил заворожено смотрящего на коробку мальчика Олливандер. И да, это она. Всё, что я мог, я тебе рассказал. О важном пусть и не планировавшемся изначально мы также поговорили. Осталось разве что это.
С благоговейным трепетом Гарри притронулся к твёрдому на ощупь материалу. Вздрогнул и, отдёрнув свою правую руку, принялся за попытки открыть коробку исключительно левой. Не получилось, а смеющийся над ним уголками губ мастер лишь улыбался. Но вот Гарри наконец сообразил, что коробка запирается на магнитный замок и потянул оный. И коробка открылась, явив мiру уложенную в находящемся в её центре углублении палочку. Тёмная, с
явно выраженными прожилками свѣтло-топлёного оттенка, она буквально приковывала к себе своей простотой и одноврѣменно изяществом. По ободу рукоятки совершенно простой, ни разу ни вычурной формы ручки шли едва заметно серебрящиеся, свитые в причудливый узор руны. Идеально прямая, постепенно утончающаяся к своему концу. Мальчику она казалась настоящим произведением искусства. Так бы и смотрел, но вот по прошествии минуты пальцы сами потянулись. Миг, прикосновение, ещё одно и палочка уже в руке. Взмахнул как тогда в лавке, и это почти не передаваемое ощущение сродства. Кончик палочки будто бы вспыхнул. В купе резко запахло озоном, а от кончика палочки по руке прострекотало несколько совершенно безболезненных для её владельца синевато-белых электрических снарядов.