Честолюбивый Мун просто считает их подростками, а они прошли такое, что не всякий взрослый выдержит. Им же башню посносило нафиг. Дети, брошенные взрослыми против врага. Это ж в страшном сне не приснится. Их никто не имеет права арестовывать и обыскивать. Они не подозреваемые.
Будучи хорошим полисменом и дядей Дину Томасу, Дерек не понаслышке знал, что такое дети войны. И видя глаза своего племянника Дина на последних каникулах, он чувствовал, как по спине ползут мурашки страха. Взгляд Дина был припорошен пеплом, с затаившейся внутри болью, огнем, страхом и дымом. Дети войны это собаки-парии, выросшие под пинками окружающих, они привыкли на агрессию отвечать ударом.
У него у самого в первые годы после Фолкленда реакция была аналогичной Война это рефлексы, это постоянная борьба. Ты просто привыкаешь к тому, что тебя хотят убить, и каждое действие воспринимаешь через эту призму. Есть свои и есть все остальные. За своих всех остальных порвешь в клочья и если надо зубами. Насмерть.
Этих детей надо определять к психологам и учить жить среди людей.
Его, военного медика, после каждой огневой точки реабилитировали две недели, и все равно рефлексы оставались. Хоть переставал стрелять на резкое движение и то хлеб.
Дерек работал с детьми войны. Вариантов не было, потому и работал. Кто-то должен же. Поэтому много о них знал. Не дай бог под рукой ствол или нож. Любая агрессия немедленная атака. Замыкаются от святого духа. Но если доверились это даже слов нет. Они, если доверяют, то доверяют полностью. До донышка.
Вот вспоминается девочка десяти лет, которая пережила обстрелы, гибель всех родных Её спасло-то только чудо. Нашли её, когда она одна непонятно как остановила банду и отстреливалась Тонкая, как тростинка, автомат с неё ростом, отдача должна уносить влёт, а она перебила половину и держала оставшихся Гранаты из ящика рогаткой запускала.
Едва вытащили, как она дичилась автомат под рукой, взгляд такой Не дай Бог увидеть когда-нибудь ночами сниться будет. А потом, когда раскрылась, доверилась ни на шаг не отходила. Её ребята на руках носили, девчонки с собой укладывали, чтобы кошмары не такими яркими были.
Кэтрин Поллард, доктор из госпиталя, девочку согрела, да так, что та её мамой звала. Сколько лет прошло Четверть века уже, а до сих пор связываются и до сих пор «папа Дерек» и дочку свою Дерри назвала.
Сколько их было. Адам, мальчик шестилетний, которого из-под завалов вытащили. Все угрожал гранатой подорваться. Спасатели его несут, а он кричит, что всех взорвет, а как вытащили молодежь блеванула. Ног нет. Он их по бедру перетянул ремнями, чтобы кровью не истечь. Сам! Пацан шестилетний! Насильника своей матери загрыз зубами.
Это все дети войны. Вспомнилось сейчас, потому что так выглядели двое юношей и девушка, открывшие дверь в номер, в которую Дерек очень аккуратно постучался.
Невилл, переживший ад в оккупации, организовавший движение сопротивления Пожирателям Смерти и в течение целого года ходивший по краю
Гарри и Гермиона, потерявшие всех и вся, в глубоком поиске, в отрыве, пройдя пытки, пройдя бой и не один А глубокий поиск это огромный стресс даже для взрослых. А еще надо учитывать, что это не два пацана в поиске, а девочка. Какой бы она ни была боевой она девочка. Гарри выглядит нормальным, значит, и инстинкты у него правильные. А инстинкт по отношению к девочке защитить любой ценой. А он её не защитил в Малфой-маноре. Неважно, мог он или нет. Он её не защитил только это для него сейчас важно. И раз они вместе, то второй раз он её никому не отдаст.
Эти двое сидят рядом, безотчетно, сами того не замечая, держась за руки. Взгляд Гарри тот самый ветеранский, жуткий, с горящей внутри болью, в нем ясно читается готовность убивать и погибнуть, защищая. Гермиона, худая, съеженная, карие глаза огромные, обращенные куда-то внутрь себя. Правой рукой поглаживает предплечье левой. Дерек знает: там, под рукавом вязаного свитера, метка, вырезанная Беллатрисой прямо по живой плоти без применения анестезии. Дин ему всё рассказал о днях, проведенных в плену в Малфой-маноре.
И поэтому вопросы Дерек задает осторожно и мягко, прекрасно понимая, что перед ним сидят молодые маги, способные Сектумсемпрой (слово-то такое!) раскрошить его в антрекот. Спрашивает просто для того, чтобы вызвать их на контакт. Без протокола.
Как вас зовут, орлята?
Гарри Поттер. Гарри собран и спокоен.
Невилл Долгопупс, сэр. Вежлив и сосредоточен.
Г-гермиона Гр-грейнджер Напуганная и дрожащая.
Где вы живете, солнышки?
Литтл Уингинг, Тисовая четыре. Совесть его чиста за ним преступлений нет.
Э-э-э не помню, сэр, простите Ну не называть же несуществующий адрес?!
Хнык, хнык, шмыг Гермиона ломается и срывается в тихую истерику.
Её тут же обнимает Гарри, гладит закаменевшие плечи и с тревогой смотрит на Дерека, готовый к немедленной атаке. Но Дерек помнит, кто перед ним, и не совершает никаких действий. Знает, насколько это чревато. Потому, кстати, и запрещено арестовывать военных. Потому и значок участника БД есть Чтобы полиции показать, что этого или сразу валить, или подходить очень аккуратно.