Никого там нет, объявил он и, отлепив ухо от двери.
Санька тоже хотел сказать, что больше уверен, что там никого
на их ржавой бугристой поверхности маслянистый блеск. Кому-то очень не хотелось, чтобы двери открывались с пением и хрипом.
Прямо перед Санькой еще одной стеной дыбились поставленные друг на дружку банки с краской. Справа ободранным стволом дерева торчала труба. Под ладонью она была теплой, но теплой не от воды, а от духоты, скопившейся в бойлерной.
Между банками и трубой чернел проход вглубь. По пыли, усеявшей пол густым серым порошком, тянулись две полосы, а по полосам и слева-справа от них еще чьи-то следы.
Ни хрена себе! громко объявил мужик. Из-за плеча Саньки он в полутьме рассмотрел то, что не видели ни Санька, ни Андрей. И только после вскрика, словно он обладал силой вспышки, в дальнем, самом темном углу бойлерной проступили бледные босые ступни, а потом дальше и дальше ноги в густой россыпи черных волос, плавки, впалый живот, ребра, тощая грудь с татуировкой гитары, плечи с красными полосами, тянущимися из-под мышек, кадыкастая шея и лишь после них лицо. Оно было незнакомым.
С тревогой, обжавшей сердце жесткими, неприятными пальчиками, Санька сделал еще пару шагов, нагнулся к лицу и чуть не отшатнулся. На лице неожиданно прорезались глаза. Наверное, они были закрыты до этого, потому что даже сейчас оставались какими-то сонно-пьяными.
Эразм! первым узнал Андрей.
Санька хотел ему верить, но не мог. Он еще ни разу не видел Эразма в плавках. Вчера, когда гитарист, помывшись, скользнул под простыню, Санька распаковывал свой чемодан и на его бодрые вскрики не обернулся. Но он видел его лицо. А то, что видел, отличалось от того, что смотрело сейчас на трех мужиков стеклянными глазами.
У него, гад, рот и уши скотчем заклеены, первым догадался ветеран гостиницы. Как баул. Мы когда из Турции, гад, товар гоним, то тоже так заклеиваем
Понесли его на воздух, приказал Санька.
А кто это? не понял мужик.
Знакомый наш.
А как он, гад, сюда-то?
Бери за ноги! крикнул Андрей.
СОВЕТ В ФИЛЯХ, ИЛИ СДАЧА ПРИМОРСКА ВРАГАМ
Уж-же это ут-тро? спросил он и попытался сесть на кровати. У-у, е-мое!.. Тошниловка какая!.. Мы это пили, что ли, вчера?
Ты где ночью был? со строгостью менеджера спросил Андрей.
Поиск закончился и права старшего в группе, временно отданные Саньке, возвратились к нему.
Кто был? сделал удивленное лицо Эразм.
Вместо удивления получилась брезгливая гримаса.
Ну, не я же!
Я это спал.
Голову кружило, будто в детстве на карусели. Слова получались какими-то круглыми, похожими на детские воздушные шарики. Эразм произносил их, и ветер тут же уносил слова, вычеркивал из памяти. Да и произносил он как-то странно, словно вновь учился говорить.
Мы это пьянствовали, что ли? приподнявшись на локтях, обвел он всех сидящих мутным взглядом.
Не мучай его, посоветовал Андрею Санька, присел на тумбочку у кровати Эразма и взялся пальцами за его запястье.
Я хочу объяснений? с менеджерской волевитостью выкрикнул Андрей. Не может быть, чтобы он ничего не слышал! Как-то же он попал в эту бойлерную!
Он ничего не слышал, отпустил запястье Эразма Санька. Мы, к сожалению, тоже. У него слишком учащенный пульс. Наркотики еще действуют.
Надо вызвать врача, подал голос Игорек.
Хорошая мысль, ответил Санька. За врачом уже пошли.
Кто? не понял Игорек.
Тот мужик.
Мы все виноваты, продолжая сидеть на жесткой, больно режущей ноги, тумбочке, сказал Санька. Хотя бы в том, что слишком крепко спали
Ты что-то предполагаешь? Андрей снова ощутил себя теряющим властные полномочия.
Пока да. Предполагаю. Маловато фактов Ясно одно: Эразму не повезло с местом
В каком смысле? поднял от пола грустные глаза Виталий.
Они были у него серыми-серыми. Как высушенный солнцем асфальт. Или как майка у скрывшегося парня.
Чуть не забыл, встрепенулся Санька. Виталий, ты помнишь кафе под зонтиками возле аэровокзала?
Где девки того мороженое хавали? вместо друга ответил Игорек. Губищами?
Да, где девки
Ну, помню, тоже подал голос Виталий.
За соседним столиком сидел парень. В майке, напрягся Санька и дорисовал портрет: Он ничего не пил и ничего не ел.
Ни в том, ни в другом он не был уверен, но когда Виталий лениво, еле-еле кивнул, он искренне обрадовался.
А ты его внешность или еще что не запомнил?
Эразм.
Стану! Вместе с «Мышьяком»! Но без тебя!
Мужики! вскинул руки Андрей. Кончай базар! Если мы будем друг друга кусать, толку не будет. Мало, что ли, групп развалилось по дурняку? А?
Надо уезжать! настойчиво потребовал Игорек. Скажи, Виталий, надо?
На-адо, вяло ответил он.
А я против! вскочил Андрей.
Сафари цвета хаки усиливал его командный напор, но даже и без этого маскарада Санька встал бы на сторону менеджера-барабанщика.
Я остаюсь, небрежно кинул он вслед за ним.
Остался Эразм, подвел итог Андрей. Твое решение, и взялся за его запястье.
Остался не Эразм, а маразм, вяло прожевал он, дав на время послушать свой пульс. Война и мир. Живые и мертвые. Красное и черное. Эйс и бейс. Рикки и Повери. Я и «Мышьяк» Я остаюсь