Ведь дело в том, что, выгодно ли, невыгодно ли для внешнего успеха дела любовное (ненасильственное) обращение с учениками, вы не можете обращаться иначе. Одно, что можно сказать наверное, это то, что добро будит добро в сердцах людей и наверное производит это действие, хотя оно и не видно.
Одна такая драма, что вы уйдете от учеников, заплачете (если они узнают), одна такая драма оставит в сердцах учеников больше, более важные следы, чем сотни уроков.
Я о воспитании никогда не писал, потому что полагаю, что воспитание есть последствие жизни. Обыкновенно предполагается, что люди известного поколения знают, какими должны быть люди вообще, и потому могут их готовить к такому состоянию. Это совершенно несправедливо: люди, во-1-х, не знают, какими должны быть люди могут в лучшем случае знать только идеал, к которому им свойственно
стремиться; а во-2-х, люди воспитывающие сами никогда не готовы, не воспитаны, а сами, если они не мертвы, движутся и воспитываются. И потому все воспитание сводится к тому, чтобы самому жить хорошо, т. е. самому двигаться, воспитываться: только этим люди влияют на других, воспитывают их, и тем более на детей, с которыми они связаны.
Быть правдивым и честным с детьми, не скрывая от них того, что происходит в душе, есть единственное воспитание.
Педагогика же есть наука о том, каким образом, живя дурно, можно иметь хорошее влияние на детей, вроде того есть наша медицина как, живя противно законам природы, все-таки быть здоровым. Науки хитрые и пустые, никогда не достигающие своей цели
Воспитание, передача знаний тогда настоящие, когда передается важное, нужное содержание (нравственное учение) в ясной, разумной, понятной форме (наука) и так, что оно пленяет, заражает, увлекает своею искренностью того, кому передается (искусство).
Все воспитание состоит в большем и большем сознании своих ошибок и исправлении себя от них. А это может делать всякий и во всех возможных условиях жизни. И это же есть самое могущественное орудие, данное человеку для воздействия на других людей, в том числе и на своих детей, которые всегда невольно ближе всего к нам. Fais ce que dois, et vienne que pourra более всего относится к воспитанию.
Учиться, и успешно, может ребенок или человек, когда у него есть аппетит к изучаемому. Без этого же это вред, ужасный вред, делающий людей умственными калеками. Ради бога, милая Соня, если ты и не вполне согласна со мной, поверь мне на слово и поверь, что если бы это не было делом такой огромной важности, я бы не стал писать тебе об этом.
я думаю, что первое условие хорошего воспитания есть то, чтобы ребенок знал, что все, чем он пользуется, не спадает готовым с неба, а есть произведение труда чужих людей. Понять, что все, чем он живет, есть труд чужих, не знающих и не любящих его людей это уж слишком много для ребенка (дай бог, чтобы он понял это, когда вырастет), но понять то, что горшок, в который он мочился, вылит и вымыт без всякого удовольствия няней или прислугой, и так же вычищены и вымыты его ботинки и калоши, которые он всегда надевает чистыми, что все это делается не само собой и не из любви к нему, а по каким-то другим, непонятным ему причинам, это он может и должен понять, и ему должно быть совестно. Если же ему не совестно, и он продолжает пользоваться этим, то это начало самого дурного воспитания и оставляет глубочайшие следы на всю жизнь. Избежать же этого так просто: и это самое я, говоря высоким слогом, с одра смерти умоляю тебя сделать для твоих детей. Пусть все, что они в силах сделать для себя выносить свои нечистоты, приносить воду, мыть посуду, убирать комнату, чистить сапоги, платье, накрывать на стол и т. п. пусть делают сами. Поверь мне, что как ни кажется ничтожным это дело оно в сотни раз важнее для счастья твоих детей, чем знание французского языка, истории и т. п. Правда, при этом возникает главная трудность: дети делают охотно только то, что делают их родители, и потому умоляю тебя (ты такой молодец и, я знаю, можешь это) сделай это.
Толстой Л. Н. Из писем и дневников. 18651902 гг. // Полн. собр. сон.: В 90 т. М., 19281958. Т. 68. С. 279280; Т. 61. С. 122123; Т. 65. С. 50, 253254; Т.52. С. 86; Т.67. С. 64; Т. 73. С. 241243
Ничто не может заменить воспитания в молодости. Раз человек взялся уже за труды активной жизни, он не обладает
больше моральной гибкостью, необходимой для восприятия недостающей ему культуры, а между тем он нуждается тогда в ней вдвойне. В самом деле, желания его не могут оставаться в бездействии; если поэтому не направлять их к добру, т. е. к общественному прогрессу, то, предоставленные самим себе, они направятся ко злу, т. е. к эгоизму. Таким образом, отсутствие воспитания почти всегда равнозначно плохому воспитанию, и человек, к первому воспитанию которого отнеслись в свое время небрежно, вынужден потом не только учиться, но и разучиваться. Существует лишь весьма немного избранных натур, которых мысль о возложенной на них миссии настолько поддерживает и возбуждает, что они могут восторжествовать над плохим первоначальным воспитанием.