Кто не знает смородины красной, черной, белой. Название рода смородина, видовые красная, черная, белая, а полные названия: смородина красная, смородина черная, смородина белая.
Идея двойного названия для растений родового и видового не принадлежит Линнеусу; первая попытка сделана больше чем за 100 лет до него.
Линнеусу вспоминаются беседы с незабвенным Артеди.
Друг мой, читали вы Каспара Баугина? Как вы относитесь к его мысли о двойных названиях для растений?
Артеди отложил книгу и посмотрел на товарища.
Вы часто думаете об этом. Я тоже. Двойные названия были бы очень удобны.
Каспар Баугин, подумать только, еще столетие тому назад попробовал так называть виды. У Августа Ривинуса семьдесят лет спустя уже лучше получалось, отчетливее.
А у вас еще лучше выйдет, дорогой Линнеус, нет, нет, я не шучу! То, что было не под силу раньше
Да, это наша задача, перебил Линнеус. Почему не получилось у них? Они давали длинные характеристики вместо названий, а это не одно и тоже.
В жизни люди очень давно стали применять двойные названия предметов, подчеркивая этим сходство и различие между ними. Ну вот например: книжный шкаф, кухонный шкаф, платяной шкаф. «Шкаф» родовое название, а «книжный», «кухонный», «платяной» обозначают вид. Неудивительно, что и в науке давно появилась мысль о двойных именах для растений и животных удобно!
До Линнеуса ученые давали растениям только названия родовые. Называли: дуб, клен, сосна, крапива, клевер, фиалка, а чтобы обозначить вид, употребляли те длинные описания признаков, которые не понравились Линнеусу еще в юности. Другими словами, наука употребляла названия растений по родам, подобно тому, как это обычно делалось и делается в разговорном житейском языке применительно к растениям и животным.
Сначала и Линнеус пользовался исключительно родовыми названиями, а потом перед ним встала задача отграничить друг от друга виды одного рода, а внутри видов и разновидности. И он практически делал это продуманно и последовательно во всех своих работах, начиная с первой статьи о лапландской флоре.
С каждой новой работой он все более и более убеждается в том, что принцип двойных названий правильный, и применение его необходимо для успешного развития ботаники и зоологии. Почему? Удобно, экономно, практично и устраняет путаницу в названиях. Не следует придумывать множества имен для все вновь и вновь открываемых растений и животных. Надо дать названия родам, а их во много раз меньше, чем видов, значит, назвать роды не так трудно!
И Линнеус дал эти названия, при этом не стал сам придумывать их все. Он выбрал многие у других авторов и предложил свои. Как всегда, исключительная начитанность и редкостная память, вместе с тонким чутьем, помогли ему взять наиболее подходящие названия. Доказательство? Самое веское: эти названия до сих пор удерживаются.
А как же с видами? Да при двойном названии их можно называть одними и теми же прилагательными: красный, белый, черный, золотистый, большой, малый, высокий, низкий, ползучий, обыкновенный И никакой путаницы не будет! Так и теперь употребляют эти прилагательные для разных родов.
Это была замечательная реформа с названиями растений.
Но никогда бы она не удалась Линнеусу без одновременной реформы самого ботанического языка.
Язык ботаники
термины науки, техники. Напрасно! Без термина нет точности в науке, нет понимания между людьми. До тех пор, пока в ботанике не было точных научных обозначений всех частей растения своей общепринятой терминологии, в ней царила неразбериха, хотя все ученые писали на одном языке латинском.
Линнеус рассмотрел громадное количество растений во всех деталях их строения. Искал для каждой из них название в книгах других ученых. Опять отбирал те, которые считал удачными. У одного автора взял название: метелка, щиток, колос, у другого прицветник; оставил и такие чашечка, тычинка, пестик, пыльца. Многим частям растений сам дал названия. Например: в тычинке отметил нить и пыльник, пестик разделил на завязь, столбик и рыльце. В книге «Основы ботаники» он приводит около 1000 ботанических терминов, понятно объяснив, где и как употреблять каждый из них.
Ботаника получила свой собственный язык, краткий, точный, научную терминологию. И Линнеус творец новой ботанической терминологии первый пользуется ею при описании сада Клиффорта. Это был великолепный пример, как надо пользоваться созданным научным языком.
По сути дела, Линнеус изобрел, хотя и с учетом прежней терминологии, новый язык для естествознания. И он оказался таким же необходимым и удобным для ботаников, писал французский философ, писатель и ботаник Жан-Жак Руссо, как язык алгебры для геометров.
Чтобы лучше понять значение реформы Линнеуса, посмотрим, как Ф. Энгельс характеризует состояние наук о природе того времени: «Геология еще не вышла из зародышевой стадии минералогии, и поэтому палеонтология совсем еще не могла существовать. Наконец, в области биологии занимались главным образом еще накоплением и первоначальной систематизацией огромного материала, как ботанического и зоологического, так и анатомического и собственно физиологического». Термин «биология» появился в 18001802 гг.