Стивен Лоухед Книга III. Артур
Пролог
Ты смеешь звать себя благородным. Смеешь звать себя королем. Король греховодников, вот ты кто! Ты увенчал себя лаврами, но они не заслужены, разве что нынче венчают лаврами за распутство, в котором ты и впрямь превзошел всех!
Уриен Регед! Имя твое поношенье! Развратник! Прелюбодей! Верховный грабитель! Сосуд нечестия! Последний червь в отхожем месте выше тебя!
Верховный бражник! Верховный обжора! Ты оскверняешь все, к чему прикоснешься! Твое тело покрыто струпьями и гниет изнутри! Ты мертв и сам того не ведаешь, но труп твой смердит до небес!
Мальгон! Верховный пес Гвинедда! Как не похож ты на своего царственного отца! Мальгон Высокий был высок добродетелью и правдой, ты бесчестишь его память. Неужто ты позабыл все, что когда-то знал?
Ты захватил власть убийством и грабежом и потому зовешь себя Верховным Драконом Острова Могущественного. Думаешь закутаться в чужую славу, но на тебе она стала рубищем глумления. Пендрагон! Да будет вечный позор наградой твоей дерзости!
И все же был некогда король, достойный своей короны. И звали его Артур.
В бесчестном и растленном поколении имя великого короля вспоминают разве что для насмешки. Артур! Прекраснейший цветок нашего племени, благороднейший сын Кимры, правивший в Царстве Лета, Пендрагон Британии, он одевался Господней милостью, как пурпуром.
Слушайте, коли хотите, повесть об истинном короле.
Книга I. ПЕЛЛЕАС
Все это и многое другое болтают про Артура. Пусть болтают! Когда все слова сказаны, а спорщики выдохлись, остается один непреложный факт: мы пойдем за Артуром до адских врат и дальше, если он скажет. Лишь это истина.
Покажите мне другого, которому бы так служили. "Кимброги", назвал он нас, "друзья", "соотечественники".
Кимброги! Мы его мощная десница, щит и копье, меч и шишак. Мы кровь в его жилах, крепкие мышцы, кость под его кожей. Мы дыханье в его груди, ясный свет в очах, песня, что рвется с уст. Мы еда и питье на его столе.
Кимброги! Мы для него небо и земля. Артур же для нас все это и много больше.
Подумайте об этом. Поразмышляйте хорошенько. Тогда вы, возможно, начнете понимать мой рассказ.
Почему нет? Кто, кроме самого Эмриса, знает больше меня? Я не бард, но мне слово: я знаю Артура, почти
Медвежонок ты, медвежонок! Придется тебя учить, как любого звереныша. Будет нам работа, Пеллеас.
Работа оказалась не из легких!
Глава 2
Мы вошли бесшумно. Артур держал меч, словно живое существо, которое сейчас вывернется и укусит, словно жертву, которую он, кающийся грешник, покорно несет к алтарю.
Сверкая глазами в мерцании свечей, он облизнул пересохшие губы, вышел на середину, последний раз оглянулся через плечо на Мерлина и двинулся к алтарю по длинному проходу между скамьями.
Урбан поднял глаза от книги, увидел идущего к нему юношу и досадливо поморщился. В следующий миг он узнал меч и замер, как громом пораженный.
Когда епископ смолк, слушатели один за другим подняли головы и, увидев его изменившееся лицо, начали озираться в поисках причины этой перемены.
Посреди церкви стоял Артур с мечом в руках.
О эти лица!
Я легко мог читать их мысли: "Что?! Тот самый меч!
Кто этот молокосос? Откуда он взялся? Гляньте на него! Мужлан из северных краев! Кто он такой?"
Смотрите: их изумление сменяется гневом. В глазах закипает ярость.
Все они на ногах, служба забыта. Никто еще не раскрыл рта, только скрипят на каменном полу кожаные подошвы. Затишье перед бурей.
И вот всколыхнулось: удар грома после слепящей вспышки. Голоса: вопрошающие, требовательные, гневные. Руки: сжатые в кулаки, тянущиеся к ножам. Туловища: напирающие, устремленные вперед.
О чудо! Артур и бровью не ведет. Он высится, как скала, среди королей Британии. Я вижу над толпой его голову и плечи. Он больше растерян, чем испуган или взволнован.
Они кричат: "Самозванец!" Они требуют, чтобы он назвал свои имя и род. "Обман! кричат они. Ложь! Надувательство!" Они вопят, как резаные свиньи. В святых стенах водоворот ненависти и страха. Артур молча застыл посреди толпы, недвижный и безмятежный. Он каменное изваяние, первые люди Британии дергающиеся плясуны.
Ненависть! Ненависть как жар из печи. Как удар копьем, как затрещина. Как брызжущий яд змеи.
Я рвусь к Артуру. Не знаю, чем смогу ему помочь, но я должен быть рядом. Толпа стоит стеной. Мне не пробиться.
Артур один среди порожденной им ярости.
В воздух взметнулись мечи, блестят кинжалы. Они непременно его убьют! Не кланяться ему станут, а срубят голову и выставят на всеобщее обозрение. Роковая ошибка была вести его сюда.
Урбан, размахивая руками над головой, пробивается к Артуру. Он бледен, как смерть, он просит королей успокоиться, уняться. Никто его не слушает. Кто-то бьет его по лицу. У епископа из носа хлещет кровь. С приглушенным криком Урбан ретируется.