Подъема? брови шерифа поползли вверх.
Дьявол нахмурился.
Группа «Солнышко» вы чего? Забыли?
Шериф с Гердой переглянулись. «Белая горячка» одними губами сказала девушка. Шериф кивнул. Кого-кого, а людей с таким диагнозом он видел регулярно Иногда, прости господи, даже в зеркале.
Тебя, вообще, как зовут? сказал он.
Чего?
Шериф поморщился.
Имя твое как, придурок?
Придурок? повторил «дьявол». Голубые глаза взглянули на шерифа беспомощно. «Дьявол» мотнул головой, словно поддатый. Придурок? К-кто придурок?
Шериф засмеялся:
Смотри-ка, понимает да уж точно не я.
А ты кто? «дьявол» повернулся к шерифу, наморщил лоб. Василий Михайлович отстранился.
Я? он положил руку на потертую кобуру с «макаровым». Я шериф.
Шериф? А! бродяга оживился. Проблемы индейцев шерифа не волнуют, сказал он. И снова, как пьяный, повел головой. Бредит?
Шериф сделал шаг и затряс его за плечо. Так, что голова бедняги задергалась.
Слышь ты индеец! Отвечай! Ты откуда взялся?!
«Индеец» вскинул голову и бессмысленно заморгал. Взгляд его голубых глаз стал пугающе глубоким и чистым. Словно у младенца. Шериф обозлился:
Щас как влеплю промеж глаз, сразу разговоришься!
Герда мягко отстранила шерифа.
Перестаньте, Василь Михалыч. Ради бога. Он, скорее всего, в посттравматическом шоке. Он даже не понимает, что говорит. А вы индеец, индеец тоже мне, какой из него индеец?
Словно по сигналу, бродяга вскочил. Шериф отлетел на несколько шагов, споткнулся о медицинскую сумку, но удержал равновесие. Герда, которую он, отступая, зацепил локтем, шлепнулась на пятую точку, зашипела от боли.
Чингачгук Великий Змей! торжественно завопил «индеец». Герда поморщилась: от его голоса звенело в ушах. Последний из могикан! Я с тобой, Соколиный Глаз!
Горделиво сделал два шага и рухнул плашмя, лицом вниз. Бум.
Шериф с Гердой переглянулись, затем начали смеяться. У Герды выступили на глазах слезы. Наконец, шериф протянул руку. Девушка с трудом встала, почесала ушибленный копчик.
Ну, что будем делать с этим она подавила смешок. Чингачгуком?
Шериф подошел и пнул тело, оно вздрогнуло. Герда взяла себя в руки. Шериф неплохой человек в сущности, но иногда его заносит.
Вот что, Василь Михалыч Вы его пока где-нибудь заприте, хорошо? Только бить больше не надо. Я вас прошу. Слышите?
Шериф почесал затылок, прищурился, глядя на девушку:
Точно не надо?
Василий Михалыч!
Шериф улыбнулся.
Да шучу я, шучу. Будет целеньким твой индеец и хмм здоро он поперхнулся, помедлил, затем закончил: Таким, какой сейчас есть, таким и останется. Вообще, Герда, ты опять за свое? Все
бы тебе помойных котов спасать. Вот ты ему раны залечишь, шерсть от дерьма отмоешь, а дальше что? А?
Герда промолчала. В словах шерифа было больше правды, чем она готова была признать.
Разговор закончен.
Унесите это. Шериф брезгливо отряхнул руки. Помощник кивнул. Совсем пить разучились, сволочи!
Василий Михайлович поморщился. Они с Гердой пили настоящий зеленый чай, заедая настоящими армейскими галетами. Красота и невиданная роскошь. После того, как приморцы организовали на соседней заброшенной Достоевской военную базу, жизнь для владимирцев наступила богатая. Жаль, ненадолго. Шериф нехотя вылез из-за стола, подошел к решетке. Помощник рыжеватый нескладный парень посторонился.
Ну, чего? сказал шериф и замолчал. Судя по затянувшемуся молчанию, картина его весьма удивила.
Василий Михалыч, что там?
Нет ответа. Герда подошла тоже хотя ее как раз никто не звал. Посмотрела и тоже задумалась. Зрелище было специфическим. И очень странным.
Небольшая камера, служащая на Владимирской местом заключения. Никакой мебели, единственная лампочка под потолком, голый бетонный пол. Владимирский централ, ветер северный. В одной стороне давешний «индеец», в другой остальные заключенные, человек семь. Когда «индеец» вставал и шел к ним, они по стенкам уходили от него, чтобы снова сгрудиться в другом конце камеры. И все без единого звука. Словно это какая-то молчаливая игра в «пятнашки». И тот, кто попадется или скажет хоть слово, проиграл.
Василий Михалыч, сказала Герда шепотом. Чего они от него шарахаются?
Сам не знаю, признался шериф. Первый раз такое вижу.
«Пятнашки» продолжались. В очередной раз «индеец», пошатываясь, перешел в одну часть камеры, заключенные, растекшись по стенкам, собирались в другой словно капли ртути, убегающие от магнита.
Наконец, один из заключенных видимо, обладающий некоторым авторитетом среди остальных отбросов станции решился. Шагнул вперед
Пошел ты! и попытался ударить «индейца».
Ему это, на удивление, удалось. Герда моргнула.
«Индеец» поднялся на ноги. С удивительной легкостью и грацией Герда не поверила своим глазам. Человек не может так двигаться. «Индеец» мягко, словно играючи, выпрямился в полный рост. И продолжал стоять, глядя в сторону. Словно никакого удара в помине не было.
Он что, не в себе? пробормотал шериф. Заключенные переглянулись.
Дьявол шагнул к ним и заговорил. Герда даже сразу не сообразила, кому принадлежит этот хрипловатый насмешливый голос: