Вернувшись в миссию, я до темноты плескался в озере. В самом глубоком месте уровень воды едва доходил до подбородка. Дно песчаное, вода прозрачная, чистая, но безвкусная. И ни рыбы, ни растений,
похоже, ультрапресная. Говорят, такая обладает хорошими целебными свойствами. От постоянных тренировок моё тело покрылось синяками и ссадинами, и вода приносила облегчение.
Я доплыл до противоположного берега, взобрался на камень и растянулся на нём. Закрыл глаза. Андрес неплохо погонял меня сегодня, мышцы болели и требовали рук профессионального массажиста. Или массажистки. Кирюшка любила топать по мне ножками. Я ложился на диван, она взбиралась на поясницу и, придерживаясь одной ручонкой за спинку
А ты крепкий.
И из себя ничего. Приятненький.
Голоса доносились с воды. Девичьи голоса. Я подхватился. Метрах в пяти от камня выглядывали из озера две мокрых головки. Волосы связаны сзади в пучок, как и положено послушницам, в глазах вызов, губы растянуты в улыбке. Эти девчонки жили в келье рядом с примасом и в общих работах никогда не участвовали.
Смотри, Малка, и инструментик у него не самый маленький. Хочешь потрогать? Я бы потрогала.
Девчонки захихикали, а до меня только сейчас дошло, что я голый. Сумерки наложили на тело тени, но до конца скрыть не могли. Щёки залило краской, и я поспешно скользнул в воду. Слава богу, глубина позволила спрятать то, что эта мелкая наглость назвала инструментом.
Что вы тут делаете одни? попытался я напустить на себя строгость. Марш в келью!
Мы не одни, нас двое. И даже трое, продолжила словесное наступление наглая послушница. Подружка не отставала.
А ещё здесь темно, с пляжа не увидят. Так что тоже можешь потрогать нас.
Они замерли на расстоянии вытянутой руки. Я видел, как приподнимаются при дыхании упругие груди. Дотянуться и дотронуться. Сдавить, прижать к себе
Я ушёл под воду с головой, и чтобы остудить мысли, сделал несколько мощных гребков, вынырнув позади отвязных послушниц. Они снова засмеялись и, как сирены, стали звать меня: Дон, Дон. Может быть, я и вернулся, и всё было бы здорово
Но у меня только одна женщина Данара и других не будет.
Я выбрался на пляж, подобрал одежду. У кромки воды сидел на корточках Андрес, вертел в пальцах нож.
Это Белая и Малка, не глядя на меня, сказал он. Они из гарема примаса. Если бы ты притронулся к ним, то уже утром стоял у столба.
Примас специально подослал их ко мне?
Здесь ничего не делается просто так. В твоём случае, это часть посвящения.
Видимо, уже вторая часть. Первая была днём, когда ты предлагал мне свалить, так?
Андрес поднялся.
Завтра будет третья. Готовься.
А сколько их всего?
Сколько скажет примас.
Андрес ушёл, а я направился к келье. Завтра будет третья часть посвящения, но точно не последняя, потому что в последней я должен убить тварь.
Утром вся миссия по обыкновению собралась у столбов на молитву. Я не столько вслушивался в слова, сколько смотрел на прикованных мутантов. Женщина уже превратилась в натуральную тварь, и её давно следовало пустить на сушку и корм, а вот мои сотоварищи-ремонтники только-только подходили к завершающему этапу. Тот, что был старше, превращался в язычника. Он ещё не чувствовал своей силы, и большую часть времени сидел, прижавшись спиной к столбу. Молодой становился подражателем.
До сих пор мне не доводилось сталкиваться с этим видом. Рыжик описывал его как что-то дряблое и малоподвижное. Собственно, так оно и было. Молодой, пока проходил трансформацию, метался и орал от боли, особенно ночами. Но вот уже третьи сутки молчал, только если подойти к нему и заговорить, начинал изрыгать из себя потоки оборванных фраз. Иногда я узнавал строчки из песен. Он мог пропеть два или три куплета, соблюдая мотив и темп, а потом принимался говорить, и говорил, говорил, говорил, шептал что-то под нос. В конце резко замолкал и смотрел на меня. Голова круглая, узкий лоб, узкие глазки, выступающая вперёд массивная челюсть. Зубы мелкие, острые, кожа бледная, почти синюшная, да и весь вид как у утопленника. Ничего человеческого не осталось. На пальцах тонкие кривые когти сантиметров пять длиной. Он всё время рыхлил ими землю, словно оттачивал.
Молитва закончилась, но люди не расходились. Примас перекрестился.
Возрадуемся, дети мои. Пришло время навестить врагов нашей веры на востоке. Отряд лучших бойцов отправится сегодня к поселениям конгломерации и получит с них по долгам. Возглавит отряд сын мой Андрес.
Приор выступил вперёд, поклонился.
Благодарю за доверие, отец.
Бери бойцов и отправляйся. Жду тебя только с победой.
Старик протянул ему крест и направился в свою келью, следом дёрнулась стайка послушниц. Одна обернулась и подмигнула мне. Белая. Взгляд наглый и, главное, беззастенчивый. Молодое тело, красоту которого не мог скрыть кусок выцветшей ткани, вызывал во мне плотскую тревогу. Всё-таки я мужчина
Пошли, толкнул меня Андрес.
Бездумно, всё ещё не отводя глаз от Белой, я двинулся за ним, и лишь секунду спустя очнулся:
Куда мы?
Андрес направился к арсеналу, там собрались четыре десятка миссионеров и среди них Урса. Из послушников только я. Брат Гудвин вынес семь обрезов и две трёхлинейки. Потом добавил к этому четыре нагана. Андрес распределил оружие между бойцами, причём ни ему, ни Урсе огнестрелы не достались. У остальных ножи и вилы.