Не поспоришь. А я смогу так же?
Примас жестом подозвал Андреса и кивнул на меня:
Сын мой, прими под свою руку этого послушника. Постарайся вылепить из него достойного последователя Великого Невидимого.
Как скажешь, отец.
Примас благословил его и направился в сторону пещер, а миссионер повернулся ко мне. Лет тридцать, как и я, но ниже на полголовы и уже в плечах. Костяшки на пальцах сбиты и превратились в сплошные мозоли. Смуглый, но это от постоянного нахождения на солнце, хотя в чертах лица присутствовало что-то азиатское, как и у многих в миссии. На голой груди несколько шрамов, один достаточно глубокий, не иначе багет постарался. Взгляд жёсткий, бойцовский; под этим взглядом я почувствовал себя слабым.
Единоборствами заниматься доводилось? спросил он.
Нет.
Жаль. Было бы проще. Что предпочитаешь: вилы или нож?
А в чём разница?
Вилы длиннее.
Сам мерил?
Язык у тебя злой, но примасу ты нравишься, не хочу его расстраивать, а то бы сломал тебе пару рёбер.
Что ж вам мои рёбра покоя не дают?
Уже ломали?
Мы оба засмеялись, и это послужило катализатором. Я почувствовал уважение к этому миссионеру. Он, конечно, не друг, но уже и не враг.
Андрес взял вилы, сделал несколько показательных разворотов, демонстрируя их боевую суть.
Объясняю разницу, он ничуть не задохнулся, дышал легко и ровно. Не смейся, но вилы действительно длиннее, и имеют два зуба. Наш оружейник делает их из пальцев багета, поэтому они легко пробивают шкуру любого изменённого. С таким оружием легче получить первичные навыки, а новичок чувствует себя спокойно и уверенно. Однако не все из них доживают до той поры, когда начинают понимать, что длина не является преимуществом, а самоуверенность первый шаг к поражению. А вот нож учит точно рассчитывать каждый удар, и надеяться не только на него, но и на себя. Кроме того, у него есть ещё одно неоспоримое достоинство: при необходимости его легко спрятать. Что выберешь?
А примас чем пользуется?
Ножом.
Тогда и я ножом.
Правильный выбор. Пойдем, подберём тебе оружие.
Андрес отвёл меня в местный арсенал. Такая же пещера, как остальные. У входа под набольшим навесом стоял верстак, над ним склонился тучный мужчина в шортах, и вытачивал напильником заготовку ножа. Сильно пахло хвоей и ещё чем-то пряным.
Гвоздикой!
Я отпрянул назад, прикрывая ладонью рот и нос.
Реакция верная, похлопал меня по плечу Андрес. Но бояться нечего, здесь чистой пыльцы нет. Так пахнет клей. Брат Гудвин, он кивком указал на толстяка, использует его для сварки деталей. Брат, покажи свою работу.
Толстяк посмотрел на нас сквозь сильный
прищур, вытер руки ветошью и пробасил:
Вечно ты не ко времени, приор Андрес Ладно, идёмте.
Он провёл нас вглубь кельи. Вдоль стены стояли стойки с оружием: калаши, ружья, винтовки Мосина, ППШ. В специально вырубленных горизонтальных нишах лежали магазины, вскрытые цинки, инструменты, детали, патроны россыпью. Среди хлама я увидел несколько ножей. Гудвин выбрал один, вынул из ножен и повертел в пальцах.
Этот тебе подойдёт. Ты крупный, пальцы длинные, в самый раз будет. Лезвие двадцать четыре сантиметра, ширина пять, обоюдоострый, так что можешь хоть колоть, хоть рубить, хоть вспарывать. Слышал про Самсонова ? Вот это мастер был. Я, конечно, по-евойному не умею, но стараюсь, а уж формой очень похоже. Любого изменённого завалишь, если знать, куда бить, а уж человека и вовсе пополам разрубишь. И балансировка глянь
Он положил нож рукоятью на указательный палец, и нож застыл.
Не смотри, что нож такой большой, середина тяжести у крестовины. Это потому что лезвие не стальное.
Деревянное что ли? усмехнулся я.
Башка у тебя деревянная. Это не железо, он постучал полотном по металлической оковке ножен. Пластины язычника. Соединяю их по несколько штук и склеиваю. Чуял гвоздику? Вот. Пыльца, кедровая смола, рыбий жир, ещё кое-что. Клей получается, ничем не отдерёшь, только напильником доработать, как в анекдоте. Ха-ха!
Он сделал несколько пассов. Нож запорхал в руке как бабочка в полёте. Потом подкинул ветошь и подставил под неё лезвие. Ветошь распалась на две части.
Понял как? Ни одна шкура не устоит. И за лезвие не хватайся, без пальцев останешься. Много у нас тут таких порезанных ходит. Ха-ха!
Толстяк вернул нож в ножны и протянул мне.
Пользуйся, коли уж одним из нас становишься. А заслужишь, так примас его тебе насовсем отдаст.
Из кельи брата Гудвина мы вернулись на берег. Андрес взял мой нож, подкинул, перебросил из руки в руку.
В Загоне за такой нож пятьсот карат дают. А уж за триста с руками оторвут. Андрес замолчал, позволяя мне прочувствовать величину суммы. Только мы ими не торгуем. Чтобы изготовить его, у брата Гудвина уходит несколько месяцев. Но оно того стоит. Нет ничего острее пластин язычника, как что лезвие даже точить не придётся. Но Гудвин прав, с ним нужно осторожно. Пальцы, не отрежешь, для этого постараться надо, но пораниться не сложно. Я тебя научу, как правильно с ним обращаться.
Глава 3
Ниже по статусу стояли рядовые миссионеры. Большую часть времени они проводили в бесконечных изматывающих тренировка. Не миссия, а военный лагерь. Ежедневно небольшие группы по пять-шесть человек уходили на восток к поселениям Османской конгломерации или на запад к Водоразделу. Их цели и задачи носили, скорее всего, разведывательный характер, но иногда они возвращались как побитые собаки, а одна группа не вернулась вовсе. По этому поводу вся миссия собралась на плацу, примас собственноручно завалил багета, и его съели сырым, в молитвах и слезах.