1938: Москва
1938 М-1
На крыше Главного Универсального Магазина из поставленного на решетчатую стрелу катапульты дежурного серо-зеленого И-165, зевая, вылез младший лейтенант советских ВВС, зевая, выслушал отчет техника, черкнул что-то в ведомости и был заменен старшим лейтенантом. Другой технарь, поскрипывая ручкой лебедки, натянул над машиной солнцезащитный парусиновый козырек. Обслуга по заведенному порядку крутнула проверки ради туда-сюда тонкие шеи автоматических зениток, установленных на кремлевской стене.
Вокруг Малого Центрального аэродрома, занимавшего все пространство бывшей Красной площади, с разгонной горкой на бывшем Васильевском спуске, с трамплином и выходом к воде для гидропланов, начиналась обычная жизнь.
Диспетчер поднял два белых флага с черными кольцами облачность ноль, видимость неограниченная, шансы плохой погоды ноль. Над куполом Христа Спасителя, переоборудованного в ремангар (алтарь, хоры и вся служба были унесены в сам купол, а из Москва-реки поднимался пандус с тросовым приводом, чтобы затаскивать наверх самолеты), виднелась ранняя пташка курьерский трехдвигательный гидросамолет «Дорнье».
Похожий на мушиного темно-зеленого цвета голландский деревянный башмак, гидроплан разворачивался для захода на Павелецкий гидропорт. Не иначе привез немцам в колонию свежий «Берлинер Цайтунг» и мюнхенское пиво. «Дорнье» покачал крыльями, выпустил благодарственный зеленый дым и отпустил два эскортных «я». «Я» качнули крыльями в ответ и развернулись на Ходынку.
С юга на Павелецкий уже шли вереницей серо-белые, похожие на объевшуюся чайку, «Бе» и пузатые американские «Каталины». Возле причальных мачт вокзала-аэродрома смирным стадом зависли огромные кабачки серебристых и раскрашенных рекламой грузовых и транспортных дирижаблей американских «тип Шенандоа», «тип Фигароа», «тип Мэйкон», советских Д-6, Д-12 и Д-31, ребристых германских LZ. Если напрячь зрение, виднелись в дымке на дальнем краю Павелецкого поля три или четыре узких темно-серых тени похожие на клинок гигантского прямого меча ударные дирижабли-авианосцы «Восток».
По верху ажурной серебристой решетки новопостроенного Устьинского моста, фыркая игрушечными струйками пара, полз паровоз, таща за собой вереницу вагонов с Павелецкого на Ярославский вокзал, на Красносельский аэроузел.
Мальчишки потащили утренние «Московскую ежедневную информацию» и «Вести Совета Красных Инженеров».
Внимание-внимание! Баальшие потери! Новое наступление поляков! Последние известия с фронта! С начала года пятнадцать тыщ убитых! Германцы держат фронт новейшие пушки! Последние известия!..
Поляки, потеряв много солдат, все-таки прекратили наступление, и немцы пока держат фронт. Как следствие с прошлой недели возросли ставки на эскортирование грузовиков и пассажирских бортов через Балтику и через фронт как и расценки перевозчиков Амортизация приросла сразу на 2 %, а премиальные кое-где и на 1000 советских червонцев.
Толпа «безработных» пилотов загомонила
Пора бы уж! Бензинчик-то кусается, дороже хлеба 23 сотых за литр!
С поляками надо не бензинчик считать, а патроны
Вась, а у тебя сорок вторые свечи не завалялись, к «Пратт-Уитни»? Я все никак не соберусь мотор перебрать, а через сорок часов уже надо
Серебров, краем уха слушая эти разговоры, перевернул страницу «Красных Инженеров» и углубился в чтение.
Судя по цифрам потерь, летнее наступление поляков на Померанском и Силезском фронтах все-таки провалилось. Даже если обе стороны, как обычно, врут о своих потерях.
Полякам не помогли ни английское вооружение, ни эмбарго против Германии, ни негласно поставляемая из французской Ливии нефть. Советские деньги, советская нефть и построенные по лицензии в Чехословакии советские самолеты оказались весомее Советская Россия слишком хорошо помнила Польскую войну и попытку вторжения сразу после переворота 1930-го года.
Германия скрипела, стонала, охала, но по неистребимой тевтонской привычке упрямо держала фронт они этому научились еще в Великую Войну. Правда, внутри Германии было нехорошо. Кое-где был адский суп, в котором бурлили
пацифисты, анархисты, либертисты, синдикалисты, неосоциалисты и еще черт знает кто, но это были скорее блохи в перьях старого черного орла. Кроме слушания электромузыки, исступленных танцев, заумных стихов, дикого покроя одежды и непрекращающейся болтовни, они ничего не предпринимали: уж больно хорошо все помнили подавление Пивного Путча и показательную отправку на каторгу его вожака Рёма. А потом Великое Германское Успокоение, когда к нему присоединились Тельман, Штрассер и прочие горячие головы, справа, слева и даже по центру. А кое-где все прелести затяжной и жестокой войны.
Чехословакия, как обычно, работала и слала немцам самолеты и винтовки (в обмен на «немецкое золото» новейшие химические продукты, лекарства, лаки, краски и смолы), задорно посматривая на поляков поверх своей «Линии Масарика», ощетинившейся продукцией «Ческой Збройовки» и изредка многозначительно протирала рукавом казенники чудовищных артиллерийских творений «Шкоды».
С венгерской стороны у нее была не менее занозистая «Линия Само» мадьяры, конечно, смирные ребята, но чехословаки народ щедрый, для гостей ничего не жалко. С востока, там, где Подкарпатская Русь смыкалась с Советской Россией, были «Русские Ворота», железнодорожная ветка, по которой шла советская нефть, и защищающий ее «Русинский район».