Первая ночь после «попадания» была жуткой. Особенно после того, как на небе показались обе луны и малая орбитальная терминал-станция Свалки, и Ал понял, что домой он, скорее всего, не попадёт вообще Вода в чайнике закончилась к обеду вторых суток. Ал, с сумкой через плечо, забитой всем условно-полезным, что он смог собрать на месте падения, и узлом с почти-хламом из шкафчика в руках, плёлся куда глаза глядят, уже не обращая внимания на иногда отдельные куски корпусов, а иногда целые завалы из футуристической внешности агрегатов, разной степени сохранности и целостности. Первый такой аппарат он облазил везде, куда смог забраться, второй внимательно осмотрел, третий и четвёртый обошёл вокруг а потом тащился, стараясь выдерживать направление и не попасть в тупик среди хлама, уже без всякого интереса провожая взглядом различные обломки. К вечеру второго дня усилился ветер, и Ал попытался спрятаться в увиденном им закутке между какими-то грудами хлама. Тоскливо сгорбившись, он сел возле покатого борта какой-то конструкции, и устало опёрся на него спиной. Выжить он уже не рассчитывал, надеясь только на чудо, и передвигаясь из чистого упрямства. Он уже даже не верил в наличие на планете-мусорнике людей вообще, шёл из иррационального нежелания просто сдаться. Впрочем, завтра или послезавтра истощение, а главное, обезвоживание, должны были его доконать, упрямство к этому моменту смениться апатией, и тогда он просто заползёт в тень, где и останется. Навсегда. В тридцативосьмилетнем мужчине такие мысли вызывали горечь и тоску, но что можно было в сложившемся положении изменить, Ал не представлял. Ветер ещё заметнее усилился, песчаные плети стали секущими, пришлось спрятать голову меж коленей, чтобы сохранить хотя бы глаза и вдруг покатый участок обшивки за спиной подался вперёд и в сторону, и Ала буквально развернуло к появившемуся в борту аппарата входному проёму. Входному куда? А чёрт его знает но там не будет ветра, поэтому раздумывать долго он не стал и, едва передвигаясь на ноющих ногах, ввалился в проём.
В небольшом, утилитарно-пустом помещении было светло. Четыре маленьких точки на потолке давали достаточно света, чтобы тогда ещё совсем «дикий» землянин увидел, как за его спиной плавно закрылся люк полутора метров в высоту и с метр в ширину; затем в лицо ударил поток сухого и чистого, хотя и не очень приятно пахнущего воздуха, а потом открылся внутренний люк, и Ал без раздумий шагнул из, как оказалось, шлюзовой камеры вперёд Помещение за люком выглядело куда большим, метров двенадцати в длину и до пяти в ширину, однако в высоту оказалось только немногим выше пары метров, и всё было буквально забито различными, понятными и не очень, конструкциями. Из более-менее понятного вдоль стен стояли что-то вроде навороченных кроватей-капсул, этакие мягкие на вид ложа с лёгкой непрозрачной крышкой, в количестве восьми штук (по четыре на борт), кресло-ложемент на аналогичной «кроватным» станине у условно передней (или задней, изнутри не понять) части корабля, несколько кубообразных ёмкостей на полу, с вполне понятными защёлками, и пульт управления чем-то перед ложементом двухсекционный, оставляющий переднюю проекцию открытой. Небольшую часть помещения по правую руку от ложемента занимал закреплённый прямо в переборку агрегат, помигивающий лампочками и едва слышно потрескивающий,
виднелись какие-то приборы, скомпонованные у каждой из кроватей-капсул, и, судя по их внешнему виду, идентичных для каждой капсулы, несколько явных обломков у пульта, и до десятка листов толстого пластика у одной из стен. Еды и питья на борту этого, некогда транспортного, средства, не обнарудилось, открыть ящики (оставалась надежда на то, что там могут оказаться какие-нибудь ИРП) не удалось замки остались блокированными, скорее всего запертыми специально, и Ал после часа попыток разобраться, куда он попал и что теперь ему делать, выбился из сил окончательно. Да и много ли надо офисной крысе для этого? Несколько раз раздавался голос, что-то требующий на непонятном языке, но больше ничего не происходило, и Ал решил отдохнуть до возможного появления хозяев этого помещения. Спать он решился на одной из «кроватей», выбрав для этого стоящую у самого пульта там из специальных загрузочных окон ничего не торчало (у других из открытых лючков выдвинулись какие-то колбы и тубы, у каждой капсулы разные), и Ал решил, что это к лучшему ничего с ним на этой кровати не произойдёт она, судя по всему, неактивна. От дикой усталости спать хотелось, несмотря даже на жажду и голод, и уснул он раньше, чем закрыл глаза. Оставленная им открытой пластиковая крышка рывками опустилась, в получившуюся капсулу поступил какой-то сиреневый газ, но Ала это уже не интересовало
«Утро» началось с неприятностей! Полуоткрытая крышка при пробуждении и попытке сесть заметно отметилась по голове, и настроение стало ещё гаже, когда оказалось, что снятые на ночь сандалеты приходят в почти полную негодность и не проживут дольше пары дней. Поэтому на раздавшийся в помещении голос Ал отреагировал вяло. Голос спросил: