В мыслях Монео воцарилось смятение. Он был знаком с задумчивостью Императора, но в этой задумчивости сегодня был еще и оттенок печали. Может быть, недавняя смерть предыдущего Данкана. Когда Лито бывал печален, то проговаривался о важных вещах. Никогда не стоило спрашивать Императора о его настроениях или капризах, но, порой, ими можно было воспользоваться.
«Сиону надо будет предостеречь, подумал Монео. Если только эта маленькая дурочка меня послушается!»
Она намного больше ушла в мятеж, чем он в свое время.
Намного глубже. Лито приручил своего Монео, дал ему ощутить Золотую Тропу и обязанности, ради которых тот был выведен, но методы, которые использовались для приручения Монео, с Сионой не пройдут. При этом своем наблюдении Монео подумал о вещах, касавшихся его собственной подготовки, о которых он никогда прежде не подозревал.
Я не вижу никаких знакомых примет местности, говорил в это время Айдахо.
Как раз вон там, указал Лито. Где лес кончается,
там была дорога к расколотой скале.
Монео отключился от их голосов. «Это было зачарованнейшее восхищение Императором, то, что, в конце концов, привело меня к его ногам». Лито никогда не переставал удивлять и поражать. Никогда его не предскажешь наверняка. Монео поглядел на профиль Императора. «Чем же он стал?»
Среди обязанностей Монео в начале службы было изучение тайных записей в Твердыне, исторических отчетов о преображении Лито, но симбиоз с песчаной форелью оставался тайной, которую даже собственные слова Лито не могли разрушить. Если верить имеющимся отчетам, кожа песчаной форели сделала его тело практически неуязвимым для времени и насилия. Рубчатая оболочка огромного тела поглощала даже лазерные ожоги!
«Сперва песчаная форель, затем червь все это части великого цикла, производившего меланж». Этот цикл таился внутри Императора ... дожидаясь своего времени.
Давайте двинемся дальше, сказал Лито.
Монео сообразил, что он что-то пропустил. Он вышел из своей задумчивости и поглядел на улыбающегося Данкана Айдахо.
В свое время мы называли это «витанием в облаках», сказал Лито.
Прошу прощения, сказал Монео. Я был...
Ты витал в облаках, но ничего страшного.
«Его настроение улучшилось, подумал Монео. По-моему, мне нужно благодарить за это Данкана».
Лито вернулся в прежнее положение на своей тележке, закрыл за собой прозрачный колпак, оставив снаружи только лицо. Тележка заскрипела по небольшим камешкам на дороге, когда Лито запустил ее в действие.
Айдахо занял позицию возле Монео и затрусил рядом с ним.
Под тележкой есть нечто вроде воздушных подушек, но он пользуется колесами, сказал Айдахо. Почему это так?
Лито доставляет удовольствие пользоваться колесами, а не антигравитацией.
А что приводит эту штуку в движение? Как он ей управляет?
Ты когда-нибудь его спрашивал?
Мне не предоставлялось такой возможности.
Королевская тележка изготовлена икшианцами.
Что это значит?
Говорят, Лито приводит тележку в действие и управляет ей, просто думая особым образом.
Разве ты не знаешь точно?
Такие вопросы ему не нравятся.
«Даже для самых своих близких соратников Император остается тайной», подумал Монео.
Монео! позвал Лито.
Лучше тебе вернуться к твоим гвардейцам, сказал Монео, делая знак Айдахо отойти назад.
Я лучше пойду вместе с ними впереди, сказал Айдахо.
Лито этого не желает! Ступай назад.
Монео поспешил занять место рядом с Лито, вблизи его лица. Он увидел, как Айдахо отстает и сквозь придворных отходит к заднему кольцу охраны.
Лито поглядел на Монео.
По-моему, ты хорошо с этим справился, Монео.
Благодарю.
Ты знаешь, почему Айдахо хочет быть впереди?
Разумеется. Там и положено находиться охраняющему Тебя.
Нынешний Данкан чует опасность.
Я не понимаю Тебя. Не могу понять, зачем Ты все это делаешь.
Это верно, Монео.
Еще чуть подальше и мы бы ютились в трущобах, сказала Луйсеал.
Во-вторых, они оказались лишенными всех средств связи. Все экраны оставались пустыми, сколько они ни старались щелкать переключателями.
Антеак с резкостью обратилась к плотно сколоченной офицерше, командовавшей эскортом Рыбословш, хмурой женщине с низкими бровями и мускулами чернорабочего.
Я желаю подать жалобу вашему командующему!
Во время Фестиваля никакие жалобы не дозволяются, обрезала амазонка.
Антеак грозно взглянула на офицершу взглядом, вызывавшем заминку даже среди коллег, Преподобных Матерей, стоило ему появиться на старом и морщинистом лице Антеак.
Амазонка просто улыбнулась и сказала:
У меня есть для вас сообщение. Я должна уведомить вас, что вы передвинуты в конец очереди на аудиенцию с Императором.
Большинство делегации Бене Джессерит это услышало и даже последняя из послушниц поняла, что это значит. На сей раз выделяемое им количество спайса останется на прежнем уровне или даже будет отнято у них.
Мы должны были идти третьими, сказала Антеак, ее
голос был примечательно безмятежным, учитывая все обстоятельства.
Таково распоряжение Императора!
Антеак знакома была с этой интонацией у Рыбословш. Противоречить значило рисковать, что против тебя будет применена сила.