Чистым? спросил тот.
Шутка. Понимаю. Сам люблю, умею, практикую. Так вот. Он был сельским пабом. В Уэльсе. Самым обычным пабом. Понимаешь? О-быч-ным! Маленький паб на главной улице, четыре столика, барная стойка, за которой втроем еле удается разместиться. Каждый вечер одни и те же завсегдатаи, по субботам яблоку упасть негде, телевизор древний и показывает только футбол.
Фараон задумчиво посмотрел в свой стакан, потом пошарил под стойкой, достал еще один, а вслед за ним извлек откуда-то изрядно початую бутылку «Old Ballantruan». Виски, крепкий и дымный, как лесной пожар, плеснул в стаканы. Дождавшись, когда Варфоломей дотянется до своего, бармен коротко отсалютовал ему стаканом и сделал большой глоток.
В общем-то, история была простая, как все удивительное. Фараон, которого тогда звали совсем не так, получил свой паб от отца, тот от деда, а дед от прадеда, отслужившего в колониальных войсках Ее Величества. Прадед, сержант пехоты, воспетой Киплингом, подкопил малость монет за время службы и благополучно вернулся домой из малярийной Индии. С деньжатами в сундучке и твердым намерением осесть, как подобает честному отставному солдату. Женился на молодой вдовушке, оказавшей благосклонность статному вояке, да не просто миловидной и стройной, а с приданым в виде новенького паба, доставшегося от мужа. Вдова подумывала было этот паб продать, но муж, скинувший красный мундир королевских войск и засучивший рукава, крепко
взял хозяйство в свои руки. Год, другой и от посетителей отбоя не стало.
Слабо сказано, буркнул Фараон, ломились туда из соседних сел толпами, как будто им медом намазано. Из Лондона приезжали, представляешь? Прадед голову не ломал, почему так, да отчего. Списал все на пиво оно и впрямь было отменным, потому что мой ушлый прадедушка закорешился с одним пивоваром не из последних. То ли помог ему крепко, то ли еще что-то Похоже, там еще и военное прошлое помогло, пивовар когда-то тоже тянул солдатскую лямку. В общем, тот за полцены сплавлял в паб свежайшее пивко, лучшее в округе.
А как паб назывался-то в те времена? вдруг заинтересовался Варфоломей.
Просто и со вкусом. «Дубовый лист». Думаю, название выбирала прабабка. Не верится мне как-то в особый дар воображения сержанта королевских стрелков. Вот в бою он был силен, это да.
Фараон вспомнил, как еще в детстве с трепетом открывал потертый сундучок, в котором хранились вещи прадеда. Мундир, пересыпанный нафталином. Тусклые медали, целая гроздь, тяжелая и звенящая. Литографии с видами Тадж-Махала и индийских улиц. А еще тяжелый непальский кхукри в деревянных ножнах, обтянутых черной кожей.
Кхукри? поразился внимательно слушавший Вар. Это же
Вот-вот. Это не то что сейчас, в любом интернет-магазине купи подделку и радуйся. Настоящий боевой тут, брат, уважение. Чтобы чужак, не гурк такой нож получил надо было сильно постараться. Похоже, у прадеда все с этим было в порядке. Только вот, как это получилось, я узнать не смог. Дед плечами пожимал, отцу вообще дела до этой старины не было.
Паб «Дубовый лист» переходил из рук в руки. От прадеда к деду, ну, а тот оставил заведение в наследство своему сыну. Отец Фараона
Бриан меня звали тогда, мрачно признался старый бармен. Обычное валлийское имя, полно таких, особенно в глуши. Куда ни плюнь в наших краях, кругом Брианы, Малдуины, Григоры всякие. Даже Гераллт мне как-то раз попадался. Старый хрыч, на оба уха глухой рыбак. Отцу я даже благодарен мое имя, по крайней мере, в Англии никому слух не резало. Когда учиться отправили, я сильно этому радовался
Отец Фараона пожал плечами и сказал жене: «Раз парень у нас получился умный, чего ему за стойкой гробиться?» Тем более, что сам юный Бриан ничего общего с занятиями своего прадеда, деда и отца иметь не желал. Отправленный учиться в Лондон, он был зачислен в закрытый колледж, а потом вспоминать о родных было уже некогда.
Иногда я думал, что голова треснет, столько всего мне в нее вбивали круглые сутки, Фараон закурил длинную черную сигарету. Будешь? спросил он у повара. Тот покачал головой.
Зря, веско произнес бармен. Где еще такие попробуешь? Один блок у меня остался. Берегу, как зеницу ока. Ручная набивка, черный македонский табак, три золотых кольца на мундштуке. Такие только на Гросвенор-стрит делали, у Морланда. Теперь все, закрылась лавочка.
Стоп, ошеломленно открыл рот Варфоломей. у Морланда? Но Я думал, это Флеминг выдумал, когда Джеймса Бонда начал сочинять...
Старина Йен знал толк в куреве и выпивке, подмигнул ему Фараон. Как-то, помню, сидел он вот прямо тут, на этом же стуле, и читал мне отрывки своей «Из России с любовью», прямо с листа. Потом попросил карандаш и начал черкать в тексте, аж бумагу насквозь протыкал. Увлекающаяся натура, ничего не скажешь. Дело было на Карибах, кстати.
Потрясенный Вар потянулся к портсигару, а хозяин паба продолжал вспоминать. После учебы все пути перед юношей были открыты. Недотепа из валлийской глубинки мог стать дипломатом. Или построить блестящую карьеру в политике.
Отец умер зимой. Сгорел за неделю от простуды, на рыбалке ноги промочил. До этого сто раз и ничего Похоже, без мамы ему цепляться за жизнь не особо-то и хотелось, она ведь за год до этого умерла, когда я еще учился. Паб, понятное дело, кому? Единственному наследнику, который в гробу этот паб видал. Вот только долги просто так не спишешь, а долгов мой папаня ухитрился наделать столько, что хватило бы на три таких паба. Все молчком, молчком, ни словечка мне а зачем? Пускай, мол, пацан учится, чего его впутывать? Чертов прожектер Сначала ему приспичило переделать паб в вискикурню, понимаешь? Это значит перегонные кубы, непременно медные. Солод, вода, сушилки. Ну и бочки, да. Хренова гора денег, займ в трех банках Эта идея не задалась, кубы старик продал за полцены. Потом вдруг загорелся новой фантазией сам, мол, буду варить пиво. Надо рассказывать, что дальше было?