Продавец посмотрел на набитые до белых костяшек кулаки Громова и дёрнул давно не бритой щекой.
Все, Гром, валим отсюда!
Эдик за локоть оттащил Громова от прилавка.
В узком проходе между рядами контейнеров, как осетры на нерест, пёрли покупатели. Под ноги и перед собой никто не смотрел, все глазели на витрины. Рыночные торговцы выражением лиц и скучающими позами напоминали рыбаков, забросивших удочки в кишащую рыбой речушку. Рыбы много, а крючок один, всех не переловишь, как не старайся. А твоя рыбина от тебя никуда не денется.
Густой поток сразу же подхватил Громова и Эдика, поволок, цепляя по ногам сумками, толкая в бок локтями и то и дело бросая на спины неожиданно затормозивших зевак.
Эдик ростом был по плечо Громову, весом вполовину легче, ему пришлось привстать на ходу на цыпочки, чтобы зло прошептать на ухо:
Гром, мы и так смотримся бандосами, а ты ещё финкой свои финты крутить начал. Спалиться хочешь?
Громов мельком взглянул на их отражение в витринном стекле. Полутяж в кожаной куртке и свободного кроя штанах и сухопарый резкий в движениях пацан в «солидном прикиде» китайского производства.
Смотримся достойно. Бригадир с «шестёркой», слепому видно. А если ты и дальше будешь своим незаконченным юридическим блистать, то точно спалишь все, нафиг, по полной.
Эдик, получив мягкий тычок локтём в ребра, надулся от обиды.
Громов в угрозыск пришёл с дипломом юрфака университета. Дипломом не козырял, но хорошее образование и широкий кругозор не утаишь, особенно в среде оперов. Эдик был типичным опером, служить начал после школы милиции, «ЦПШ с юридическим уклоном», как выражался Громов. Медленно рос в званиях, набирался опыта, с мукой добирая научные познания в заочном юридическом институте. На каждую сессию приходилось отпрашиваться у начальства, преть от стыда перед экзаменатором, по капле выжимая из головы то немногое, что осталось в ней после бессонных ночей и серых будней.
Не горюй, Эдька, генералом станешь раньше меня.
Эдик покосился на Громова, но по непроницаемому лицу не смог установить, шутит партнёр или нет.
Подкалываешь?
Не, авторитетно заявляю. Громов старательно подавил улыбку и закончил:
По нашим генералам сужу. Ты им брат по разуму, ха!
Да иди ты! прошипел Эдик.
Они вышли на пятачок перед запасными воротами рынка. Отсюда можно было свернуть во второй ряд контейнеров или втиснуться в лабиринт овощных лотков. Народу в нем было так густо, что движение практически застопорилось.
Переглянувшись, они направились к неровному строю раскладных столиков, вытянувшемуся вдоль забора. Торговали здесь всяким строительным хламом и низкосортным барахлом, по сравнению с которым даже изделия кооператоров Уйгурского уезда Китая казались высокой модой.
Отец, почём говнодавы? поинтересовался Громов у продавца кавказской наружности.
На столике горой лежала обувь, источая убийственный аромат плохой кожи и прессованной резины.
Все по сто рублей, пряча глаза, ответил продавец. Две пары за полста.
Громов выудил из кучи кроссовок, попробовал согнуть. Ублюдочный брат «Рибока» твёрдостью подошвы не уступал броневой стали.
Может, возьмём по паре на брата? спросил Громов у Эдика.
Ага, и сразу туда? Эдик глазами указал на тухлый пруд за забором. Как Муму, без булек. Они же, гады, кроссовки делают из резины для шин. В таких только по минам ходить.
Громов оглянулся через плечо на контейнеры. Подцепил резиновый сапог восхитительно бирюзового цвета.
Шик! Мой размер есть?
Продавец равнодушно пожал плечами. Казалось, что, торгуя обувью, он отбывает повинность или позорным трудом искупает какой-то проступок.
Бери, Гром. По грибы ходить. В таких не пропадёшь, вставил Эдик. Их с вертолёта за двадцать километров видно. Заблукаешь, найдут обязательно.
В масть сапогу во всей коричнево-буро-серой массе был только ярко-оранжевый тапок пятидесятого размера. Громов вытянул его из кучи и спросил:
И этот сланец тоже сотню стоит?!
Продавец закатил глаза, прошептал что-то себе под нос и ответил:
Этот ничего не стоит, уважаемый. Ему пары нет.
Потерял, что ли?
Почему потэрял?! возмутился продавец. Украли!
Громов покачал головой, рассматривая тапок.
Надо же! Совсем офигели
У Эдика из-под воротника чёрного плаща змейкой выползал проводок наушника. Вещь вполне нормальная в наши дни, ничего подозрительного. То ли плейер человек слушает, то ли так крут, что мобильный
наружной гарнитурой снабдил.
Громов заметил, как на секунду сузились веки Эдика, а в глазах мелькнул охотничий азарт. Словно кот сквозь рыночный гвалт засек скребущую по дну контейнера мышку.
Перехватив взгляд Громова, Эдик чуть заметно кивнул.