Вот только без коррекции боевой программы самого Живого Камня тут было не обойтись. А допуск к этой программе, как выяснил генерал, имел пока только один человек, военный инженер из двадцать первого века Михаил Синельников. И Мерецкову предстояло посовещаться
с ним лично, а не по мысленной связи, которая, в сущности, являлась аналогом телефонных переговоров без шнуров и аппаратов. Чтобы решить вопрос с наиболее эффективным вооружением шагающей техники, Кирилл Афанасьевич вновь прибыл через арку на совещание штаба военных руководителей Новой Гипербореи.
Мерецков уже знал, что настоящий штаб находится не в конторе у Игнатова, а располагается внутри скалы неподалеку от военного лагеря. Генерал согласовал свой приезд по мысленному каналу коммуникации. Едва он вышел из того самого трофейного «Опеля Адмирала», на котором он в первый раз посещал Новую Гиперборею, подаренного ему после той памятной поездки руководством страны Живого Камня, навстречу поспешил майор Васильев. Он и провел командарма в Центральный Пост. До этого Мерецков еще не бывал в этом бункере, расположенном внутри скалы. Его сразу поразил артефакт, светящийся серебряными рунами. А еще генерал не переставал удивляться большим цветным экранам. Подобный он уже видел в кабинете профессора Игнатова. Но сам Мерецков не имел способностей создавать посредством Живого Камня те изделия, устройство которых не понимал. В сущности, все новые каменные танки и бронетранспортеры, которые теперь регулярно появлялись из скал в районе карьера, создавал тот же военный инженер Михаил Синельников, а генерал их только заказывал у него по мысленной связи. Потому и нужно было обсудить именно с этим майором вопросы вооружения для новой техники. Ведь, в сущности, уже готовыми к бою создавались лишь легкие шагающие танки. А тяжелые не имели никакого штатного вооружения, как и шестиногие бронетранспортеры. И с этим предстояло что-то решать.
Глава 4
Теперь же все вокруг рушилось. Шестой финский корпус под Петрозаводском понес серьезнейшие потери. Потрепанные части в беспорядке отходили все дальше от этого города. Многие финские командиры из шестого корпуса погибли в боях. Чтобы пресечь начавшийся хаос, немецкому генералу Эрвину Энгельбрехту пришлось взять командование остатками финских дивизий на себя. Он получил одобрение на это из оперативного командования вермахта по радио. Вот только ОКВ было наплевать, что войска отрезаны красными и остались без снабжения. Начальство приказывало генералу держаться, сколько сможет. Ему недвусмысленно намекнули, что настало время пожертвовать собой во славу Великой Германии. И нужно не сдаваться, а достойно умереть ради того, чтобы отвлечь на себя как можно больше сил русских. Приняв официальное назначение командующим группой войск «Онега», состоящей из немцев и финнов, генерал сразу попытался создать оборонительные позиции в треугольнике возле Свири и Онеги, восьмидесятикилометровой гипотенузой которого сделался рубеж от села Важины до поселка Кварцитный. А основные опорные пункты находились в самом Кварцитном, в Ладве, Пае и Важинах.
Но, оборона, спешно выстроенная генералом артиллерии с севера, северо-запада и с запада от надвигающегося противника, оказалась бессильной. Эрвин Энгельбрехт мог лишь отмечать на карте стремительное продвижение русских, о котором ему докладывали отовсюду. Части Красной Армии совершили на этом участке военного противостояния стремительный бросок, хотя заболоченная местность, перемежающаяся с реками и озерами, для быстрой переброски войск обычными транспортными средствами абсолютно не подходила. Но, русские очень активно применяли новую шагающую технику, сделанную из камня, а не из стали. И для этой техники, казалось, никаких преград не существовало вовсе.
Шагающие танки противника запросто переходили по дну даже глубокие водоемы. А там, где по болотам и вовсе до этого невозможно было продвинуться из-за топей, ила и болотной грязи многометровой глубины, новые шестиногие
бронетранспортеры красных все равно умудрялись идти вперед. Они превращались в огромные грузовые машины, которые шагающие танки, сопровождаемые этими каменными бронетранспортерами, при помощи своих манипуляторов, сделанных в виде рук, по-видимому, ради устрашения неприятеля, быстро наполняли булыжниками, работая, подобно экскаваторам. После чего шестиногие грузовики скидывали весь этот груз в болото, создавая перед собой гати, по которым и переходили самые заболоченные места даже под плотным огнем немецкой полевой артиллерии, которая оказалась не в состоянии помешать подобной технике перемещаться даже через топи.
Снаряды отскакивали от гранитной брони, не пробивая ее, а снарядных осколков машины из камня и вовсе не боялись. Русская рота шагающей техники сметала на своем пути все. От огня их орудий невозможно было надежно укрыться, хотя калибр стволов и казался небольшим. Вот только красными применялись какие-то новые боеприпасы, обладающие просто невероятной силой разрывов и оставляющие в местах попаданий огромные воронки, сравнимые с теми, что появляются после обстрела из сверхтяжелых орудий или при применении бомб, массой не менее тонны. Причем, каждый из каменных танков с ногами стрелял на ходу сразу из двух подобных пушек неплохой скорострельности, которые русские инженеры вмонтировали прямо в каждую руку этих танков-великанов.