Рисунок. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
«Как хорошо иметь в роте портных». Шарж. 1835
Рисунок. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Если военная жизнь в федотовских «бивуаках» полна умиротворенного, безмятежного спокойствия, то созданные в середине 1840-х годов сепии преисполнены бурного движения и внешне драматической патетики, как если бы события со всеми признаками военной кампании переместились сюда, на территорию житейской дребедени. Так, Кончина Фидельки (1844) - своего рода репортаж «из горячей точки», где разворачивается настоящая баталия над телом погибшей... то бишь издохшей барской собачки.
В конце 1844 года Федотов, получив небольшой пенсион, вышел в отставку,чтобы целиком посвятить себя художественной деятельности. Для самоучки, не имевшего специального художественного образования и перспектив официальной академической карьеры, это был поистине героический шаг: Федотову предстояло жить на положении вольного художника, получающего средства только от продажи своих произведений. Для обеспечения художественного процесса (натурщики, краски, холсты и т. п.) пенсион оказался мизерным - известно, например, что после успеха Сватовства майора и получения звания академика Федотову пришлось обратиться в совет Академии с просьбой об увеличении пенсиона (эта просьба была удовлетворена).
Бивуак лейб-гвардии Гренадерского полка (Установка офицерской палатки). 1842-1843
Акварель. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Между моментом выхода в отставку и первой живописной картиной Федотова располагается серия графических листов, выполненных в технике сепии. В разной степени совершенные, они сходны общностью художественной программы. Пожалуй, впервые и в чистоте принципа эта программа явлена в более ранней, выполненной тушью композиции Белъведерский торс (1841).
Вместо всемирно знаменитого памятника античной пластики на подиум рисовального класса водружен не менее знаменитый в одной, отдельно взятой стране памятник питейного искусства - водочный штоф.
Ввиду этой подмены
внимание, естественно, приковывается к каждому эпизоду, дабы уяснить, что они там колдуют около своих холстов, что же они «изучают».
В этой композиции сформулирован первопринцип, по которому строится федотовская художественная вселенная. Роль «первотолчка», вызывающего ее к жизни, играет сюжетная коллизия, образуемая подменой возвышенного - ничтожным, серьезного - пустым. Священнодействие, каким является постижение тайн прекрасного в изучении античных образцов, разом превращено в буффонаду. Этот типично комедийный маневр особым образом программирует зрительское внимание, как то и бывает в буффонадах, когда наш интерес подогревается ожиданием, какой еще забавный номер выкинут комедианты. А это значит, что отдельный «номер», то есть эпизод, деталь получают самостоятельную ценность. Целое выстраивается как дискретное множество, серия таких «номеров», парад аттракционов.
Николай I среди институток.
Эскиз. 1850-1851 Государственный Исторический музей, Москва
П.А. Федотов и его товарищи по лейб-гвардии Финляндскому полку. 1840-1842
Акварель (не окончена). Государственная Третьяковская галерея, Москва
В сепиях середины 1840-х годов развивается тот же принцип: листы серии сопоставлены друг с другом, как номера большого аттракциона, коим является житейский театр. Составляется подробный перечень бытовых казусов, куда включены не только человеческие фигуры и диалоги, но и масса побочных эпизодов, «рассказываемых» вещами и обстановкой. Это нанизывание эпизодов в обычно развернутом, как сценическая панорама, поле действия, имеет тенденцию к бесконечному расширению, так что каждая сепия, будь то Кончина Фидельки, Офицерская передняя или Первое утро обманутого молодого (все - 1844), стремится к бесконечному разрастанию. Можно мыслить перестановку эпизодов, их сокращение или добавление.
Пространство обычно разделено перегородками на множество отдельных ячеек. В прорывах дверных порталов на пороге этих пространств обязательно происходят сценки, создающие эффект срастания того, что происходит здесь, с тем, что происходит за порогом. В Кончине Фидельки в распахнутой двери справа отпрянул гимназист, пораженный скандалом, происходящим в комнате, тогда как слева отец семейства с бутылкой пунша и стаканом спасается во внутренние покои, отшвыривая подвернувшуюся под ноги собачку. В сепии Художник, женившийся без приданого в надежде на свой талант справа видно окно с дырой, где вместо стекла подушка, тогда как слева на пороге полуоткрытой двери - дочь художника в объятиях купца, предлагающего ей ожерелье.
Во всех случаях событие, которому посвящено изображение, мыслится как некоторое сотрясение, посылающее «ударную волну» во все стороны и раздвигающее пределы пространства. Взрывоподобное действие страстей, которое смещает нормальные отношения, в самих фигурах выражается в преувеличениях карикатурного свойства: сильных мимических гримасах, агрессивной жестикуляции. Любопытно - в большинстве листов присутствуют неживые имитации живого: статуэтки, куклы, гипсовые слепки голов, ступни, руки, портновский манекен... В людскую жизнь вмешивается, ее пересекает другая, представленная в осколках, обломках, фрагментах, - образ сломанного, рассыпавшегося механизма и подобие того, во что грозит превратиться изображаемая людская круговерть.