Улыбнувшись, я всё-таки не выдерживаю и, обернувшись, посылаю им всем воздушный поцелуй, прежде чем юркнуть за обозначенную дверь.
Фух, кажется, пронесло!
На этот раз мне везёт, я точно попадаю, куда должна.
Внутри нужного мне помещения тихо, как в морге, лишь где-то вдали слышится едва различимый скрип какого-то тренажёра. Справедливо решив, что именно там я найду Богдана, иду по узкому проходу между другими тренажёрами вглубь зала.
Справа от меня, вдоль всей стены, располагаются огромные окна, благодаря чему, несмотря на отсутствие света, обстановка зала просматривается достаточно хорошо. Могло бы быть и светлее, но погода за окном сегодня сильно облачная и с самого утра валит снег. Да и полумрак мне всегда нравился куда больше. К тому же моих горящих огнём щёк в нём не так видно. Всё же, несмотря на внешнюю бойкость, мне до сих пор немного не по себе из-за случившегося конфуза.
Это ж надо было так попасть!
Хотя стоило догадаться,
учитывая, что этот день с самого начала совершенно не задался. В целом, как и вся последняя неделя. Но об этом лучше не думать. Да и не приходится. Я вижу Богдана.
И снова, как час назад, я не могу не смотреть на него. Меня опять магнитит к нему, как положительный заряд к отрицательному, сама не знаю почему. Я просто не в силах это побороть. Напоминаю себе, что у него есть девушка, и мне даже в мыслях нельзя смотреть в его сторону, но всё это разбивается о его угрюмый профиль. Так хочется подойти и провести пальцами по линии подбородка, подняться выше по скулам к вискам, скользнуть дальше, а затем зарыться пальцами в торчащие в разные волосы взмокшие от долгой тренировки волосы, узнать, наконец, какие они наощупь. Вновь столкнуться с ним взглядами. И, возможно, увидеть улыбку. Какая, интересно, она у него?
Кажется, я схожу с ума.
Или не кажется.
Потому что я всё-таки делаю ту самую роковую ошибку шагаю вперёд. И, конечно же, Богдан тут же меня замечает.
Ой, мама
Врезается в меня своим взглядом, как я и хотела. Вот только у меня от него мурашки ужаса бегут, столько в нём тьмы и скрытой ярости отражается. Ещё через миг отшатываюсь назад, когда он сперва резко садится на лавке, а затем поднимается на ноги. Резко, но по-хищному плавно и легко. Достаёт из ушей наушники, убирает в карманы. При этом так и не сводит с меня своего тёмного взора, под которым я в очередной раз тушуюсь, до судорог в напряжённых мышцах сжимая в руках его рюкзак. Надо бы отдать, но я не то что двигаться нормально, даже говорить больше не могу. Стою, смотрю на него, а внутри всё в страхе обмирает.
Зачем я к нему пришла?..
Я точно не в себе была в тот момент, когда принимала это опрометчивое решение.
Вообще не нужно было трогать его вещи. Чёрт меня дёрнул, не иначе, забрать их с собой.
Какого ты здесь забыла, новенькая? зло спрашивает он, глядя на меня исподлобья, и я невольно втягиваю голову в плечи, избегая и дальше смотреть ему в глаза.
Скольжу взглядом ниже, отмечая, что вместо прежней одежды на нём сейчас надеты безрукавка и длинные шорты, но всё опять чёрное, прям как его настроение. А я точно ненормальная, потому что вместо того, чтобы извиниться, бросить в него рюкзаком и свалить, залипаю на его открытых руках. На них чёрной краской выбито множество татуировок, берущих своё начало от шеи и до самых кистей. Так вульгарно. И жутко некрасиво. По крайней мере, до сегодняшнего дня я так и считала. До Богдана. На нём эти рисунки смотрятся до того гармонично, словно он с ними родился, и они являются его неотъемлемой частью, как те же ногти и волосы.
Ты оглохла? повышает он голос, и я густо краснею, понимая, что опять засматриваюсь на него неприлично долго.
Нет, мотаю головой, удивляясь самой себе.
Что со мной, и правда, происходит? Будто я реально парней раньше не видела. Да вот буквально несколько минут назад целую толпу в полотенчиках разглядывала, и ничего. Полюбовалась и ушла, в тот же миг позабыв о них, а тут едва взгляд отвести получается. Снова и снова ловлю себя на том, что разглядываю его.
Он намного выше, чем мне кажется поначалу. Если я к нему приближусь, то едва ли макушкой ему до подбородка достану. А плечи до того широкие, вряд ли получится полностью обеими руками обхватить, если захочу обнять его. Разве что за талию.
И, боже ты мой, о чём я опять думаю?
Какие ещё обнимашки? С ним! С тем, кто, кажется, меня сейчас точно прибьёт, если я продолжу молчать и дальше. Вот только что сказать-то?
Я принесла твой рюкзак, вытягиваю руки вперёд с обозначенным.
И тут же роняю его, когда Богдан резко подаётся вперёд и хватает меня за руку, притягивая к себе. Спотыкаюсь через упавшую вещь и буквально падаю в его объятия. Вот уже второй раз за день. Как проклял кто. А он так смотрит Сердце замирает и при этом принимается стучать быстрее прежнего. И гораздо, гораздо громче. Почти оглушает своим набатом. Ничего не слышу. Только ощущаю, как кожа на талии начинает гореть даже через несколько слоёв одежды под его грубым прикосновением.
Отпусти, пищу придушенным голосом.
Толкаю его от себя. Но он только крепче сжимает меня в ответ. А в глазах опять закручивается жуткий шторм, перемалывает в пыль всё моё сопротивление, пленит и манит. Сама не замечаю, как перестаю сопротивляться, заворожённая этим его взглядом, в котором больше ни намёка на злость. В нём разрастается пожар.