Ты обаятельный парень, Дэнни. Разумный. Дружелюбный. По крайней мере, такое лицо видит весь мир. Что скрывается под ним, я не знаю. Но открою тебе секрет. Она склоняется над ним, маленький золотой крестик покачивается. Я бы хотела тебе поверить. Может быть, даже поверила бы, если бы
это был не единственный грёбаный экстрасенсорный сон, который тебе приснился. Почему именно ты, спрашиваю я себя?
Отличный вопрос, говорит он. Парни, выигравшие в лотерею, наверное, задают себе тот же вопрос. Только здесь всё наоборот я проиграл. И я не знаю, почему именно мне приснился этот сон. Тебе проще поверить, что я её убил, да?
Безусловно.
Сделай мне одно одолжение. Будь осторожна с Жальбером. Он может быть очень опасен. Дело не только в подбрасывании наркотиков или передаче моего имени прессе. Эта его мания считать это что-то странное. Я посмотрел, как это называется, это...
Арифмомания, вырывается у неё, а потом она словно жалеет, что это сказала. Она уходит, не оглядываясь, ее большая сумка раскачивается из стороны в сторону. Подходит официантка и говорит:
Оставь место для черничного пирога, сладкий.
Постараюсь, молвит Дэнни.
В его машине не было наркотиков, сообщает Кальтен. Ни под сиденьем, ни где-либо ещё.
Всё в порядке, говорит Жальбер, хотя это не так. Всё совершенно не в порядке. Он нашел их и избавился, вот и всё. Как волк, учуявший капкан. А что касается вас, патрульный, вы ничего не знаете, верно? Вы просто остановили его, потому что он вилял по дороге.
Верно, подтверждает Кальтен.
Было бы разумно удалить этот звонок.
Так точно, инспектор. Извините, что не получилось.
Я ценю ваши усилия.
Жальбер завершает разговор и прячет одноразовый телефон под сиденье. Он оставит его у себя еще на некоторое время, может, дней на десять (пять плюс пять, четыре плюс шесть и так далее), а потом выбросит и заменит на новый.
Знает ли Кофлин, что Жальбер подбросил наркотики? Конечно. Может ли он что-то с этим сделать? Нет. Полиция скажет, что он сам их себе подбросил. Но то, что он их нашел... Жальбер этого не ожидал. Кофлин действительно похож на волка, который может учуять ловушку, как бы хорошо она ни была замаскирована. Он будет убивать снова и снова, если его не остановить. И его нужно остановить, не только ради бедной мисс Ивонн, но и ради других девушек, которым может не повезти оказаться с ним на узкой дорожке.
"А если он уедет в Колорадо", думает Жальбер, "мы можем потерять его из виду. Животные умеют прятаться. Умеют скрываться в зарослях".
Его нужно остановить здесь, в Канзасе.
Арестуйте меня, шепчет Жальбер, обрушивая кулак на руль. Какая самоуверенность. Какое нахальство. Но знаете что, мистер Кофлин? Игра еще не закончена. Далеко не закончена. Он вспоминает лицо Кофлина. Его постоянные отрицания с честным лицом. Его наглость.
"Арестуйте меня".
Жальберу нужно успокоиться, чтобы обдумать свой следующий шаг. Ему нужно посчитать.
Стулья пропали.
Какие стулья, сэр?
Складные стулья. У меня было четыре складных стула из конференц-зала, или бизнес-центра, или как вы там это называете. Я расставил их так, как мне нужно, и они исчезли!
Должно быть, уборщицы...
На моей двери висела табличка "Не беспокоить"! кричит Жальбер. Женщина, направлявшаяся в сувенирный магазин, бросает на него испуганный взгляд.
Эти таблички довольно старые, говорит портье, прикидывая, вооружен ли инспектор. Иногда они падают, и горничные не замечают...
Табличка не упала! Жальбер на самом деле не знает, упала она или нет; он слишком расстроен. Ему очень нужны были эти стулья. Он с нетерпением ждал встречи с ними.
Я пошлю кого-нибудь...
Не утруждайтесь, я сам сделаю это. Жальбер старается сбавить тон, понимая, что немного перегнул палку, но всё равно: зайти в свой номер и обнаружить, что стульев нет! Это был шок.
Он идет в бизнес-центр и забирает пять стульев. Но два в одной
руке и три в другой это как-то неправильно. Несбалансированно. Он раздумывает, взять ли шестой или вернуть один. Это трудный выбор, потому что он постоянно думает о Кофлине, о том, как нагло и нахально тот выглядел, когда говорил: "Если хотите удержать меня в Канзасе, арестуйте меня". А затем завершающий, приводящий в бешенство штрих: "Вы не можете". Приводящий в бешенство, потому что Кофлин говорил правду.
"Но только пока", думает Жальбер.
Он решает взять четыре стула и шепотом отсчитывает шаги до лифта по четыре: "Раз два три четыре, два два три четыре, три два три четыре". Он знает, что это странно, но в то же время безвредно. Способ успокоить неплодотворные и неконструктивные мысли и очистить разум. Когда он возвращается к стойке, то доходит до "девять два три четыре", итого тридцать шесть. Портье он говорит:
Я перегнул палку. Приношу свои извинения.
Ничего страшного, отвечает портье и смотрит, как инспектор Жальбер идет к лифту. Похоже, он что-то бормочет себе под нос. Портье думает, что мир наполнен самыми разнообразными людьми. "Оригинальная мысль", думает он. "Эта фраза отлично смотрелась бы на футболке".