Физики, привыкшие к четким математическим образам, представляют себе единое пространство-время в виде четырехмерной системы. В привычное пространство трех измерений (высота, длина и ширина) они ввели третью ось время. Она по существу воображаемая, представлена мнимыми числами. Однако с помощью этой оси физикам легче «уложить» реальный мир в рамки своих теорий.
Мы слишком далеко уйдем от геологии, если станем углубляться вместе с физиками и философами в проблему времени.
Наука геохронология изучает время жизни Земли. Она не разделяет планетарное пространство-время. Тот период, когда Земли еще не было, геологи никак не могут сосчитать и не принимают во внимание. У них для этого не имеется никакой возможности. Столь же бессмысленно спрашивать пожарников о том, сколько времени прошло до того, как начался пожар.
Спрашивать о времени просто так, вообще нельзя.
Когда мы говорим о скорости, то обязательно подразумеваем нечто движущееся: человека, машину, ракету.
Точно так же, говоря о времени, необходимо уточнить, о чем идет речь: о Земле, о машине, о человеке, о Солнце. До их возникновения и после их исчезновения может пройти бесконечное количество времени. Сосчитать его невозможно.
Итак, теперь мы можем ограничить пределы науки геохронологии. С одной стороны, это настоящее время, а с другой отдаленнейшее прошлое, когда возникли первые часы на Земле. Не те, привычные нам часы, которые неустанно стучат металлическими своими сердцами. Первые часы на Земле особенные, геологические, речь о которых пойдет впереди.
Сказка о розах и садовнике
Иммануил Кант, великий немецкий мыслитель, пересказал в одном из своих сочинений сказку.
Жили в саду розы. Родились они весной маленькими тугими бутончиками. День ото дня они хорошели, становились нежнее, пушистее, раскрывали свои лепестки.
Тихо шелестя листьями, они переговаривались:
Как все кругом чудесно изменяется со временем. Листья деревьев недавно были крохотными, а теперь плотные и от них такая густая тень.
А назойливые жуки? Они появляются реже и реже. Все изменяется к лучшему.
Даже солнышко теплеет!
С наступлением осени разговоры стали тревожными:
А вы замечаете, солнце теперь почти не греет! Оно может совсем погаснуть!
А ночи такие долгие
Листья, сколько листьев! Сыплются сверху, с ветвей и шуршат, словно неживые.
Я сегодня потеряла еще два лепестка. Как быстро летит время! Как быстро все меняется!
Нет, не все. Взгляните на доброго нашего Садовника.
Да, да, да, он не боится времени!
Он совершенно не изменился за всю нашу долгую жизнь.
У него такие же белые волосы.
У него такие же ласковые морщинистые руки.
У него такие же голубые глаза.
Удивительно!
Действительно, от рождения красавиц роз до их осенней старости за всю их жизнь! садовник ничуть не изменился, словно время летело, не задевая его.
«Что же тут особенного? скажете вы, прочтя сказку. Розы живут недолго. То, что для них целая жизнь, для человека самая малость. И при чем тут геология?»
Дело в том, что наши представления о жизни Земли обычно напоминают рассуждения роз о садовнике. Мы, за нашу недолгую жизнь, не успеваем заметить слишком медленных изменений в неживой природе. Она кажется нам неподвижной, вечной.
Нам трудно понять жизнь
гор, долин, минералов, горных пород. То, что для нас век, для них краткий миг.
Эту простую мысль поняли люди сравнительно недавно. А ведь только уяснив ее, можно всерьез изучать Землю.
Время вперед!
Одно из чудес кино «ускорение хода времени». Люди вдруг начинают метаться с неистовой быстротой. На наших глазах растут дома, распускаются цветы.
Снимаются такие ленты просто. Делается, к примеру, один кадр в минуту. А потом полученную ленту прокручивают с обычной скоростью 36 кадров в секунду. И то, что в действительности происходило очень медленно, перед нами пройдет скоро, в 2160 раз быстрее. Время словно уплотнится.
Если б нечто подобное можно было сделать в геологии! Каким бы чудесным, невероятным, совершенно непривычным показалось бы нам окружающее.
Миллионы лет промелькнут, словно минуты.
Мы увидим, как оживают каменные волны гор, стремительно, брызгами воды, сыплются с них обломки. Горы то опадают, сравниваясь с плоской равниной, то вздымаются выше прежнего. Прочнейшие скальные пласты сминаются в складки, словно пластилиновые.
Лед под собственной тяжестью течет со скоростью примерно 10 метров в год. А скальный пласт выдавливается из-под основания полукилометрового обрыва. За миллион лет десятая часть пласта вытечет.
На нашем чудесном экране моря начнут странствовать по суше, переливаясь с одного места на другое, словно неспокойные капли ртути по столу. Непрерывно станут изменяться очертания материков и океанов. То там, то здесь вдруг вынырнет из пучины макушка острова и пропадет вновь. Двинутся по суше пустыни и леса, ледники и болота.
Много неожиданного увидели бы мы в ускоренном фильме о жизни Земли, которого нет и никогда не будет. Подобные картины можно создавать лишь в своем воображении, после знакомства со многими геологическими науками. И тогда мы сможем убедиться, что геологическое время серьезно отличается от нашего привычного человеческого века.