Гномы и впрямь начинают уважать Бильбо с этого момента, и Толкин отмечает этапы его роста. В главе 6 «Бильбо сильно вырос в глазах гномов». В главе 8 «кое-кто даже поклонился ему до земли», а в главе 9 «он [Бильбо] очень высоко вознесся во мнении Торина». В главе 11 ему лучше, чем остальным, удается сохранять присутствие духа, а к главе 12 «хоббит вырос в их глазах до настоящего вожака». Все это не мешает гномам возвращаться к своему прежнему мнению о нем («какой толк было посылать хоббита?»), и значительную часть времени он по-прежнему является пассажиром, как в сценах с Беорном. Однако автор все больше подчеркивает мужество Бильбо, которое всегда проявляется в одиночестве, всегда в темноте. Бильбо убивает гигантского паука «в темноте, в одиночку» и чувствует себя «совсем другим более храбрым и беспощадным». После этого он дает имя своему кинжалу: «Отныне я буду называть тебя Жалом » это больше подобает герою саги, нежели современному буржуа. Но главный момент величия он переживает, когда, заслышав храп дракона Смога, продолжает идти по темному туннелю, совсем один:
Это был самый мужественный поступок в его жизни. Бильбо одержал настоящую победу над самим собой перед лицом неведомой опасности, подстерегающей его впереди.
Филологические фантазии
Эта устойчивая речевая особенность Горлума создает отчетливое впечатление о его личности или об отсутствии у него личности, и это совершенно оригинальный
прием. То же относится к гигантским паукам: хотя Толкин сказал или якобы сказал, что заимствовал их из германских легенд, это неправда. Они тоже придуманы самим автором.
Однако Горлум и пауки составляют исключение. Большинство существ, которые встречаются в «Хоббите» и «Властелине колец», являются плодом профессиональной деятельности Толкина. Очевидный пример варги. Древнескандинавское vargr означает и «волк», и «изгой». В древнеанглийском есть существительное wearh «изгнанник» или «изгой» (но не «волк») и глагол awyrgan «осуждать», а также «душить» (так казнили осужденных изгоев) и, может быть, «тревожить, грызть, загрызать насмерть». Зачем в древнескандинавском языке понадобилось еще одно слово для обозначения волка, если в нем уже есть расхожее úlfr? И почему в древнеанглийском это слово имеет какой-то более сверхъестественный и менее очевидный физический смысл? Придуманное Толкином слово «варг» (warg) представляет собой явный компромисс между древнескандинавским и древнеанглийским произношением, а описание этих существ волки, но не простые, а наделенные интеллектом и злой волей, совмещает в себе оба древних понятия.
Еще один пример Беорн. Можно себе представить, что в этом случае Толкин действовал несколько иначе. На посту преподавателя ему, наверное, каждый год приходилось разбирать со студентами древнеанглийскую поэму «Беовульф», и одна из самых простых вещей, которые надо знать об этом произведении, состоит в том, что имя героя означает «медведь» (на выяснение этого и большинства других аспектов поэмы ушло полвека). Беовульф это bee-wolf (пчелиный волк), он разоряет ульи, таскает у пчел мед, а значит (как очевидно всем, кто читал «Винни-Пуха») это медведь. Однако Беовульф хоть и обладает недюжинной силой и отлично плавает и то и другое характерно для медведей, особенно белых, которые одинаково хорошо передвигаются по суше и по воде, но на протяжении всей поэмы остается человеком, лишь с намеком на некую странность. Впрочем, можно провести параллель между его похождениями и сюжетом древнескандинавской «Саги о Хрольфе Жердинке», которую иногда называют «Сагой о конунге Хрольфе и его воинах» и которая связана с «Беовульфом» и по другим причинам. Во главе дружины конунга Хрольфа стоит некий Бёдвар Бьярки, в чьих поступках явно прослеживается аналогия с Беовульфом. Бёдвар это обычное имя (оно до сих пор существует в йоркширской деревне Баттерсби), а вот прозвище Бьярки означает «медвежонок». Поскольку его отца зовут Бьёрн (Медведь), а мать Бера (Медведица), очевидно, что Бёдвар в том или ином смысле является медведем, точнее оборотнем. Как и многие древнескандинавские герои, он eigi einhamr, «имеющий несколько шкур». В кульминационной битве он превращается в медведя, точнее, направляет в бой свою медвежью сущность, но по недоразумению его выводят из транса, и войско конунга терпит поражение.
Толкин свел воедино все эти черты заметим, все они хорошо знакомы любому исследователю «Беовульфа», не говоря уже об ученых уровня Толкина. В отношении Беорна в «Хоббите» ясно одно он медведь-оборотень: обладает недюжинной силой, питается медом, днем выглядит как человек, а ночью превращается в зверя и способен принять участие в битве «в обличье медведя». Его имя, Беорн, имеет тот же корень, что и имя отца Бёдвара Бьёрн, и переводится с древнеанглийского как «человек»; ранее оно означало «медведь», но потом было «очеловечено», как, например, обычное современное английское имя Грэм (Graham < grey-hame (серый хомут) < древнеанглийское *græg-háma = grey-coat (серая шкура) = волк). Но так же, как и со «Списком гномов», Толкин пошел дальше этих словесных упражнений и задумался над тем, каким был бы медведь-оборотень, учитывая все вышеприведенные сведения. Ответом на этот вопрос стал Беорн, в котором причудливо сочетаются грубость и благодушие, свирепость и доброта, а преобладает над ними черта характера, которую можно назвать необщительностью, все это, разумеется, связано с тем, что у него «несколько шкур», «он меняет шкуры».