У вас есть их имена?
Килгален и Ретис. Оба добровольцы. Старшие матросы.
Купер повернулся к сопровождавшему его офицеру.
Подготовьте немедленно два назначения на должность лейтенанта и два прошения о награждении медалью Конгресса. За выдающийся героизм, который останется в неизвестности.
Он протянул руку капитану:
Это все, что я могу сделать для них. Во всяком случае, их вдовы не умрут с голоду.
Малко удалился от группы, которая шепталась во тьме. Он подошел к берегу. Спокойная водная гладь ярко блестела в лунном свете. И, тем не менее, в трехстах метрах отсюда погибли десятки людей.
Он присоединился к группе.
Настал момент осветить Босфор прожекторами, сказал Купер. Посмотрим, что поднимется на поверхность.
Один из турков умчался выполнять распоряжение.
Через пять минут прожекторы осветили заградительную сеть. На поверхности ничего не было, за исключением большого темного пятна вокруг бакенов.
Масло, сообщил Купер.
Вдоль сети по Босфору плыл какой-то предмет: одна из надувных шлюпок водолазов. Вдруг тишину нарушил шум со стороны Стамбула.
Через несколько минут появились четыре катера турецких ВМФ, шедших бок о бок и освещавших своими прожекторами весь Босфор.
На каждом катере наши люди, объяснил Купер Малко. Теперь нам больше нечего делать. Спецгруппы попытаются проникнуть в подлодку, чтобы убедиться, что ни один труп не поднимется на поверхность. Завтра турки починят сеть, которая здорово пострадала, и на этом все закончится. «Мемфис» отомщен.
Вы не попытаетесь поднять русскую подлодку?
Слишком опасно. Лучше всех порядочный враг. Мы уничтожили их туннель, из-за которого в случае войны у нас могли быть серьезные неприятности, и мы отплатили им той же монетой. Этого достаточно.
За разговором они поднялись к зданию.
Бейази по прежнему неподвижно сидел на месте. Малко подошел к нему.
Вы свободны. Не хотите ли теперь пойти с нами?
Тот покачал головой.
Нет. Я противен самому себе. Я не хочу бороться. Я уйду в восемь часов.
Вы знаете, что это значит для вас?
Да.
Хорошо. Я вас больше никогда не увижу. Прощайте.
Он протянул ему руку. Бейази пожал ее с печальной улыбкой.
Мой брат
Я дал вам слово.
Турецкий полковник слушал их. Малко сказал ему:
Проследите лично, чтобы брат лейтенанта был освобожден завтра утром!
Конечно, ответил турок. Завтра утром.
Один за другим они вышли из комнаты. Малко направился к серому «Форду» адмирала, как вдруг вспомнил о Кризантеме. Тот все еще сидел за баранкой своего «Бьюика» под насмешливыми взглядами горилл из ЦРУ. Небрежно развалившись на заднем сиденье, с кольтами на коленях, они весело острили по поводу турка.
Выходите и отпустите его, приказал Малко.
Гориллы нехотя убрали свою артиллерию и вышли из машины.
Покидая отель, Малко взял Кризантема с собой только для того, чтобы сохранить всю операцию в тайне. Турку было не по себе.
А что будет со мной? спросил он Малко.
Скажите правду. Скажите, что я вас похитил.
Они не поверят мне.
Попробуйте.
Кризантем покачал головой и тронулся с места. Позади него остальные машины тоже стали разъезжаться.
Глава 19
На горизонте никаких огней. Он постарался убедить себя в том, что взрыв прогремел намного дальше, как вдруг раздался еще один менее мощный взрыв, и над противолодочной сетью забил водяной гейзер.
Он сжал кулаки. Его предали, обвели вокруг пальца, и это предательство будет иметь непоправимые последствия для его страны. Не считая подводников, которые перед смертью, наверное, проклинали того болвана, который попался в руки врага.
Он вернулся к машине и тронулся с места, тихо и непрестанно ругаясь. Он мчался на предельной скорости и остановился только за Мечетью Ускюдар, прямо перед паромом, окруженным пустырями. Он выждал пять минут, чтобы убедиться в том, что за ним не следили.
Потом он откинул заднее сиденье и взялся за передатчик.
Контакт был установлен сразу.
Он долго говорил по-русски равнодушным голосом, стараясь ничего не забыть. Затем выключил аппарат и сел за руль. Ему оставалось столько еще сделать. И, прежде всего, свести несколько счетов.
Подождав пять минут, он проехал паром и покатил на север.
Ночь была ясной, на его пути не встретилось ни одной машины. Через четверть часа он подъехал к дому Элько Кризантема. Свет в доме не горел, «Бьюика» не было. Донешка заскрежетал зубами. Это было доказательством того, что турок тоже предал.
Русский прислушался, потом вышел из машины. В правой руке он держал пистолет с длинным глушителем, оружие без серийного номера и опознавательных знаков, изготовленное на небольшом заводе на Кавказе.
Он толкнул решетку.
Под ногами заскрипел гравий, но в доме по-прежнему все было тихо. Тогда он решительно позвонил. Через некоторое время внутри послышался какой-то шум, в прихожей зажегся свет и мадам Кризантем спросила:
Кто там?
Друг. Элько дома?
Он говорил по-турецки. Успокоенная жена Кризантема открыла дверь. Выражение лица русского повергло ее в ужас. Она тотчас попыталась закрыть дверь. Слишком поздно. Ударом плеча русский распахнул ее. Увидев пистолет, мадам Кризантем закричала.