Где-то наверху, на пятом или шестом этаже, и наша каюта на открытой палубе, над которой вытянулись одна за другой серыми дельфиньими тушами шлюпки, покрытые натянутым брезентом. Теплоход был копией «Александра Пушкина», на котором я ходил в круиз из Ленинграда в Гавр прошлой осенью, тот же черный остов и белые палубные надстройки, та же радиомачта и косо срезанный конус трубы с полоской сверху этаким алым галстуком на белом моряцком мундире.
Мы только что отобедали в ресторане на вокзальной веранде и сидим у чемоданов на причале на приятном морском сквознячке. До отплытия еще больше часа. Я молчу.
Ты что раскис? спрашивает Галка.
Жарко. Мне не хочется объяснять.
Здесь совсем не жарко. Грустно, что уезжаем, да?
Грустно, конечно.
Встречи с прошлым не всегда радуют.
Галя! зовет кто-то рядом.
Я оборачиваюсь и вижу, как немолодая, хорошо скроенная блондинка в небесно-голубых брюках и желтой кофточке бросается к Галке.
Ты провожаешь или едешь?
Еду, конечно.
Мы тоже. Шлюпочная палуба. Полулюкс. Сто двадцать четвертая.
У нас тоже шлюпочная палуба и такая же каюта-полулюкс. Но Галка не хвалится.
Ты с кем? не унимается блондинка.
С мужем. Знакомься.
Я встаю.
Гриднев,
говорю как можно суше: блондинка мне не нравится.
Сахарова Тамара, отвечает она и, подумав, добавляет: Георгиевна А у тебя интересный муж, Галина, она оглядывает меня с головы до ног, и одет
Старый пижон, смеется Галка.
Из какой сферы? Наука, искусство, спорт, торговля?
Пожалуй, наука, говорю я неохотно.
Доктор или кандидат?
Кто-то спасает меня от допроса. С криком «Миша!» блондинка ныряет в сутолоку у трапа.
Что это за фея?
Моя косметичка.
Зачем тебе косметичка?
Работа в Институте судебной экспертизы еще не избавляет меня от необходимости следить за своей внешностью.
А это ее муж, наверно?
Вероятно. Я с ним незнакома.
Мужчина с иссиня-черной бородой с проседью, примерно моего роста и моего возраста, даже не посмотрел в мою сторону.
Чем он занимается?
Оценщик в комиссионном магазине на Арбате.
Интеллектуальная профессия.
Зато выгодная. Может поставить твой пиджак за полсотни, положить под прилавок и позвонить своему знакомому, падкому на шмотки. А тот еще подкинет ему четвертной.
В криминалистике это имеет определенное название.
Имеет.
Что-то меня не тянет к такому знакомству.
Для твоей профессии полезны любые знакомства.
Я ставлю чемоданы на освободившуюся скамейку и не собираюсь вставать.
Пусть все пройдут. Да и Тимчука пока нет.
А я тут, возвещает обладатель запорожских усов в украинской расшитой рубашке. В руках у него бутылка пива и два бумажных стаканчика. Третий с мороженым.
Этот, должно быть, для меня, смеется Галка и целует Тима в его пушистые усы. Какой богатырь! Прямо из Гоголя. Был Остап, стал Тарас. Ты что вчера про меня Сашке наговорил?
Я объясняю:
Это она о нашей прогулке в прошлое. О пиршестве воспоминаний.
Пиршество воспоминаний, назидательно говорит Галка, хорошо в трех случаях: для мемуариста, для юбиляра и в праздник, когда встречаются ветераны войны.
Для меня вчера и був праздник, подтверждает Тимчук.
А для меня праздник сейчас это отдых, Тим. От московской сутолоки, от воспоминаний и телевизора.
Несколько минут мы оживленно болтаем. О том, о сем ни о чем. Галка вдруг смотрит на часы и перебивает:
У нас еще сорок минут. Успею послать телеграмму маме. Пусть не тревожится.
С теплохода пошлешь.
Не знаю. Там все по часам расписано. А здесь ходу всего четыре минуты.
Она убегает, оставляя нас одних, и мы вдруг убеждаемся, что говорить больше не о чем. Все переговорено. Но и в молчании обоим тепло и радостно.
Мимо нас к табачному киоску торопливо проходит человек с иссиня-черной бородой и военной выправкой. Что-то неуловимо знакомое вдруг настораживает меня в этом облике.
На бороду дивишься? спрашивает Тим.
Дело не в бороде.
А кто это?
Муж одной Галкиной знакомой. Некто Сахаров. А может, и не Сахаров, это она Сахарова. Что-то цепляет глаз в нем, а что не знаю.
Мы смотрим ему вслед. Он покупает пачку сигарет, возвращается и, не обращая на нас никакого внимания, закуривает в двух шагах от нашей скамейки. Теперь он отчетливо виден так сказать, крупным планом.
Узнал? спрашивает Тимчук. Когда он встревожен, то говорит, не балуясь украинизмами.
Боюсь утверждать.
А я узнал.
Сходство часто обманывает. Слишком уж давно это было.
Тогда я разговаривал с ним как с тобой лицом к лицу.
А шрам на подбородке? Его даже борода не скрывает.
Шрама не было. Может, потом?
Когда потом? Забыл?
Тимчук молчит, потом произносит с твердой уверенностью:
Он.
Я уже ни в чем не уверен. Мало ли какие бывают совпадения.
Глупости, Тим. Показалось.
У меня глаз крановщика. Наметанный. Не придется тебе отдыхать, полковник.
Чудишь. Такие вещи проверять да проверять.
Вот и проверишь. Кончился твой отпуск, друже полковнику.
Я смотрю вслед уже шагающему по трапу бородачу. В чем же сходство? Не знаю. Но оно есть. Не подслушал же мои мысли Тимчук узнал.
Если понадобится телеграфь. Прилечу для опознания, говорит он.