Мне, естественно, было запрещено входить туда (мама
вечно всего боялась), но я не смог устоять.
И вот однажды, что вполне предсказуемо, я заблудился в джунглях нашего лабиринта. Не знаю, почему его так запустили. После смерти отца мама перестала следить за некоторыми участками поместья. А ещё, думаю, её пугало это место. Иногда я замечал, как она смотрит на лабиринт: будто там заключено нечто и это нечто мучительно пытается вырваться наружу.
Потерявшись в густых зарослях, я безуспешно искал выход и не переставая звал на помощь. Но вместо выхода добрался до самого центра.
Удивительно, но растительность в этом месте была не такой густой. Я сумел содрать ежевику и вьюнок с того, что находилось в сердцевине лабиринта, и увидел каменный постамент с глобусом звёздного неба. Солнце сюда едва проникало, но металл был таким горячим, что я побоялся обжечься и резко отдёрнул руку. Глобус повалился на постамент и раскололся, как яйцо Я до сих пор помню запах, заключённый внутри шара. Казалось, он старше самого Господа. Он словно исходил из недр земли.
От этого запаха у меня закружилась голова. Оступившись, я повалился в заросли ежевики, и меня подхватили колючие ветки. Я висел над землёй лицом к небу и не шевелился, потому что боялся уйти глубже в кустарник. Колючки впивались в лицо, в руки и ноги, и я понимал, что, если стану вырываться, они сдерут с меня кожу. Моё детское сознание подсказывало: как только колючки попробуют мою кровь, их уже будет не остановить.
Я звал на помощь, я верил, что рано или поздно меня услышат если не мама, то смотритель.
Небо над головой медленно темнело; тени деревьев и кустов вокруг становились длиннее, и я думал о том, что может прятаться в этих тенях. Я был абсолютно уверен: когда совсем стемнеет, а я так и буду висеть в этой ежевике между небом и землёй, я узнаю. Потому что свет единственное, что удерживало этих существ. Это обитатели теней и ночи, и только солнце может испепелить их. Ещё я понимал: если меня не спасут до наступления темноты, утром искать будет некого. Меня не станет: сырые сосновые иглы утянут меня туда, где я превращусь в тлен.
И тогда я обратился к своему сознанию и представил воздух, который был выпущен из глобуса звёздного неба. Меня наполняло нечто древнее и мистическое; я чувствовал, что оно давно стремилось к этому. Я позволил ему завладеть мной. И воззвал!.. Оказавшись в беде, я сотворил свой зов о помощи как самый громкий крик в мире, который мог бы встряхнуть весь дом вместе с фундаментом.
И вскоре, тут Карсвелл улыбнулся, они пришли. Мама и смотритель неслись сквозь заросли, как слоны. Я подал голос, и меня освободили. Большие руки Перкинса подняли меня; они пахли землёй и потом.
После этого случая мама хотела выкорчевать весь кустарник, но я воспротивился. В тот день лабиринт открыл мне свой секрет и позволил впервые ощутить вкус магии.
Сейчас лабиринт ухожен, я часто сижу в его центре возле постамента с расколотым глобусом звёздного неба. Я оставил его там и запретил трогать. Это моё святилище, место, где родилась моя магия.
Карсвелл умолк. Некоторое время мы переваривали его рассказ. Первым заговорил Холмс.
Это тоже об убеждённости, сказал он. Я прав? Вы были уверены, что зов будет услышан, и, когда вас нашли, вы не сомневались в том, как они это сделали.
Вера это ключ, согласился Кроули, для обеих сторон.
Для обеих сторон?
Вера того, кто посылает заклятие, и вера того, на кого оно направлено. Вера это сила. Чем больше вы верите в то, что делаете, тем больше эффект от ваших действий.
Таким образом, магия не для сомневающихся? спросил Холмс.
Совсем наоборот, бестактно вмешался Карнакки. Я бы сказал, что сомнение характерное свойство многих любителей носить мантию и размахивать кадилом!
Презрение, с которым Кроули посмотрел на Карнакки, было настолько осязаемым, что, казалось, его можно подавать к столу в качестве отдельного блюда.
У вас нет ни капли уважения к делу, которому вы, кажется, посвятили свою жизнь, заметил он.
Меня не интересует практическая магия как инструмент саморазвития, ответил Карнакки. Для этого я занимаюсь кулинарией. Я изучаю магию, чтобы узнать, как защитить людей, которые нуждаются в защите. Если практическую магию завтра запретят, я и слезы не пророню хотя, наверное, растолстею.
Холмс рассмеялся, но, почувствовав атмосферу за столом, быстро сменил весёлую маску на серьёзную.
Будем надеяться, что ваши знания магии находятся на должной высоте, заключил Кроули, обращаясь к Карнакки, потому что завтра вам придётся защищать собственную жизнь.
За бренди и сигарами начался ритуал скраинга. Мы с Холмсом держались в стороне,
предоставив Кроули исполнять главную роль в этом действе. Похоже, такое амплуа было для него привычным.
Для ритуала понадобились карта, пара кристаллов и маятник из тяжёлой золотой цепи. Кроули установил кристаллы вверху и внизу карты, якобы для того, чтобы сфокусировать их энергию на интересующем нас районе. Маятник подвесили над центром Лондона. Кроули закрыл глаза, и цепь начала вращаться. Спустя несколько секунд она остановилась над определённой точкой на карте. На этой стадии Кроули должен был запомнить место и заменить карту на другую, более крупного масштаба, и так до тех пор, пока точно не определит искомую точку.