Дэшил Хэммет. Худой мужчина Эрл Стенли Гарднер. Окружной прокурор действует
I
Вы Ник Чарльз? спросила она.
Да, сказал я.
Она протянула руку:
Я Дороти Винант. Меня вы не помните, но отца моего помнить должны. Клайд Винант. Вы
А как же, сказал я. Я и вас теперь припоминаю, только тогда вам было лет одиннадцать-двенадцать, верно?
Да, это было лет восемь назад. Помните, какие истории вы мне рассказывали? Что, и на самом деле все так было?
Нет, скорее всего. Как отец?
Она рассмеялась:
А я у вас хотела спросить. Знаете, мамочка с ним развелась, и мы знаем о нем разве только из газет там иногда про всякие его штучки пишут. А вы с ним разве совсем не видитесь?
Мой стакан был пуст. Я спросил, чего ей хотелось бы выпить, она пожелала виски с содовой. Я заказал две порции и после этого ответил:
Совсем не вижусь. Я давно переехал в Сан-Франциско.
Помедлив, она сказала:
Я хочу повидаться с ним. Мамочка, конечно, закатила бы скандал, если бы узнала, но я все равно хочу.
И что же?
Там, где мы раньше жили, на Риверсайд-драйв, его нет, в телефонной и адресной книгах тоже.
Попробуйте через его адвоката.
Она просияла:
А кто адвокат?
Был такой Мак, Мак и еще как-то Точно Маколей. Герберт Маколей. Контора в доме Сингера.
Одолжите пятачок, попросила она, пошла к телефону и вернулась с улыбкой. Нашла. Он тут же, за углом, на Пятой авеню.
Отец?
Адвокат. Говорит, отца нет в городе. Пойду загляну к нему. Она подняла стакан. За воссоединение семей. Слушайте, а почему бы?
Аста подпрыгнула и ткнулась мне в живот передними лапами. С другого конца поводка послышался голос Норы:
Она замечательно провела день повалила лоток с игрушками в «Лорде и Тейлоре», в «Саксе» облизала ногу какой-то толстухе, так что та от страха чуть в обморок не упала, и удостоилась ласк трех полицейских.
Я их представил друг другу:
Моя жена. А это Дороти Винант. Ее отец как-то пользовался моими услугами, когда она была во-от такой крохой. Хороший человек, только с придурью.
Я была им очарована, заявила Дороти, имея в виду меня. Настоящий живой сыщик. Я хвостом за ним ходила, все приставала, чтобы рассказал что-нибудь из своей жизни. Он мне жутко врал, но я каждому слову верила.
Нора, у тебя усталый вид, заметил я.
И вправду устала. Давайте сядем.
Дороти заявила, что ей надо вернуться к своему столику. Она пожала руку Норе мы, дескать, непременно должны заглянуть к ним на коктейль, живут они в «Кортленде», фамилия мамы теперь Йоргенсен. Разумеется, мы с превеликим удовольствием, и она тоже должна зайти нас проведать, мы остановились в «Нормандии» и рассчитываем побыть в Нью-Йорке еще неделю-другую. Дороти потрепала собаку по голове и отошла.
Мы нашли столик.
А она ничего, сказала Нора.
На любителя.
Она усмехнулась:
О-о, у тебя есть, оказывается, любимый тип?
Да, такие тощие, долговязые брюнетки со зловредным ротиком вроде тебя, милая.
А как же та рыжая, с которой ты у Квиннов вчера куда-то уединился?
Это уже глупо, сказал я. Она только хотела показать мне французские офорты.
II
Привет! Я и не знал, что ты в городе, пока Дороти Винант не просветила. Не пообедать ли нам где-нибудь?
Который час?
Полдвенадцатого. Я что, разбудил тебя?
Да, но это ничего. Может, лучше ты зайдешь к нам пообедать? Я с похмелья и не очень-то хочу вылезать Договорились, в час.
Мы с Норой приняли по стаканчику, потом она отправилась в парикмахерскую, а я полез под душ, после чего приложился еще раз. В общем, когда телефон снова зазвонил, мне уже заметно полегчало.
Можно мистера Маколея? раздался в трубке женский голос.
Он еще не приехал.
Извините за беспокойство, но не будете ли вы любезны попросить его позвонить в контору, как только он приедет. Это очень важно.
Я пообещал передать.
Минут десять спустя прибыл Маколей, крупный, кудрявый, розовощекий малый довольно приятной наружности и примерно моих лет мне сорок один, хотя выглядел он помоложе. Он считался неплохим адвокатом. Когда я еще жил в Нью-Йорке, он несколько раз пользовался моими услугами и мы всегда отлично ладили.
Мы обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по спине, он спросил меня, как мне живется на свете, я сказал, что живется прекрасно, и спросил его о том же, он также ответил «прекрасно», и тогда я передал ему, чтобы он позвонил к себе в контору.
Отошел он от телефона с недовольной миной.
Винант снова в городе, сказал он, и хочет со мной встретиться.
Я повернулся к нему, держа уже налитые стаканы:
Ну что же, обед может и
Пусть уж лучше подождет Винант, перебил он и взял один из стаканов.
Он все такой же ненормальный?
Тут не до шуток, мрачно сказал Маколей. Слыхал, наверное, его почти год продержали в лечебнице. Еще в двадцать девятом.
Нет, не слыхал.
Маколей кивнул, уселся, поставил рядом стакан и слегка наклонился ко мне:
Чарльз, а что замышляет Мими?
Мими? Ах да, жена, бывшая жена. Не знаю. А она непременно должна что-то замышлять?
Это ее обычное состояние, сухо сказал он, а потом неспешно прибавил: Жаль. А я думал, уж ты-то знаешь что-нибудь.
Вот так, оказывается. Я сказал: