А в библиотеку-то зачем?
Я деду-эксперту доверяю, но проверяю. Потому как я еще не академик архитектуры, а просто сыщик. Он ведь и ошибется научный просчет, а мне шею намылят. Вот и взял я тут вечернюю софийскую газету, чтобы ознакомиться с репертуаром местных кинотеатров
А что ты по-болгарски понимаешь?
Все, спокойной заявил Сашка. У них язык точно как у нас, только на старославянский сильно смахивает. У нас «я», у них «аз», мы говорим «был», а они «бяше». «Слово о полку Игореве».
Да, ты у меня крупный исследователь, согласился я. Так что с кинофильмом?
Помнишь, на фото просматривались три буквы названия кинотеатра «СКВ»? Оказывается, в Софии есть кинотеатр, который называется «МОСКВА»! И с 28 марта по 3 апреля в нем шел кинофильм «Опасный полет». Возражения имеются?
Порядок. Можешь возвращаться на базу. Выполнял поручение истово.
Я сел к машинке и отстучал постановление об освобождении Батона из-под стражи, и, когда я дошел до слов «из-под стражи освободить», настроение у меня совсем испортилось, потому что обозначали они мой полный провал. Потом спрятал бланк в папку и отправился к шефу. Вошел в его кабинет и, как смог твердо, сказал:
Полагаю, что Дедушкина ни в коем случае отпускать нельзя!
Как расхваставшийся и неожиданно уличенный мальчишка, я надеялся, что еще может произойти какое-то чудо, которое спасет меня от позора, хотя отлично знал ничего не может сейчас случиться и Батона надо будет выпустить.
Шарапов поднял взгляд от бумаг и как будто взвесил меня чего я стою, усмехнулся и снова опустил глаза, дочитывая абзац. При этом он пальцем придерживал строку, будто она могла уползти со страницы. Потом подчеркнул что-то карандашом, поставил на поле жирную галку и отложил документ в сторону. Снял очки и положил их на стол. Очки у Шарапова были наимоднейшей формы с толстыми, элегантно оправленными в металл оглоблями, крупными, отливающими синевой стеклами. Не знаю уж, где достал себе Шарапов такие модерновые очки, но нельзя было и нарочно придумать более неуместной вещи на его круглом мясистом лице с белыми волосами. Он помолчал немного, потом спокойно сказал:
Судя по твоему тону, все законные основания для содержания Батона под стражей исчерпаны. Да-а
Это было его фирменное словечко «да-а». Он говорил его не спеша, врастяг, набиралось в нем обычных «а» штук пять, и в зависимости от интонации оно могло означать массу всего от крайнего неодобрения до восхищения. И незаметно все мы Сашка, я, Дрыга, Карагезов, все ребята из отдела стали говорить «да-а-а». Не то чтобы мы подделывались под Шарапова словечко уж больно хорошее было. А сейчас его «да-а» ничего не выражало, ну вроде он констатировал, что я крупно обмишурился, и все. Я кивнул.
Да, почти исчерпаны. Но существует еще арест в порядке статьи девяностой до десяти суток без предъявления обвинения.
Шарапов усмехнулся:
Да, я слышал об этом где-то. Там в аккурат речь шла об исключительных случаях Предположим, что мы продержим Батона еще неделю. Какие ты можешь гарантировать результаты? Если они будут на нынешнем уровне, извиняться перед Дедушкиным придется втрое. И все.
Я, между прочим, не пылесосы выпускаю. И не электробритвы. Ну и никаких гарантий давать заранее не могу Но но
После такого «но» должно последовать серьезное откровение
Этого я не обещаю. Но я предлагаю двинуться не вдоль проблемы, а вглубь.
Шарапов поднял белесую бровь. Я разложил на столе оперативную схему и развернутый план расследования:
Дальнейшая разработка и допросы Батона представляются мне бесперспективными. Сознаваться он не станет. Но мне не дает покоя крест. Странный он очень, этот крест. Поэтому я хочу затребовать из архива Верховного суда дело атамана Семенова. Это
раз. А затем самое главное: надо связаться с болгарским уголовным розыском запросить их об этом Фаусто Кастелли. Вчера он приехал в Софию. Если он вполне респектабельный человек, надо попросить болгарских коллег порасспросить его о чемодане.
Шарапов зачем-то надел очки и посмотрел на меня исподлобья сквозь дымчатые стекла. В это время постучал в дверь Савельев:
Разрешите присутствовать, товарищ подполковник?
Присутствуй.
Давайте еще раз с Батоном поговорим, предложил я.
Бесполезно, с ходу включился в разговор Сашка. Это же не человек это кладбище улик.
Но Шарапов уже снял телефонную трубку и коротко приказал:
Дедушкина ко мне, положил трубку на рычаг и сказал нам: Поговорим и, по-видимому, отпустим
Сашка, который не слышал начала нашего разговора, взвился с дивана, как петарда:
То есть как это отпустим? В каком смысле?
В прямом, спокойно сказал Шарапов. Тем более что Батон не иголка, фигура всесоюзно известная и в случае чего никуда от нас не денется. Он быстро взглянул на меня и снова повернулся к Савельеву: Я думаю, что у Тихонова уже лежит в папочке постановление о его освобождении. А, Стас?
Допустим, что лежит, сказал я зло.
Сашка посмотрел на меня так, будто я предал его в тяжелую минуту:
Как же это можно? Он ведь вор Он же отъявленный ворюга
Да, он вор. Но мы не доказали этого, сказал Шарапов грустно. И я подумал, что, когда он нас хвалит, он говорит: вы это хорошо сделали, а когда мы в провале, он говорит: мы этого не смогли сделать.