Слизнул Кот с горлышка последнюю каплю и обнял Марину:
За жизнь!
За жизнь! сказала она. Никакой нет смерти, мой замечательный прохвост! Мы не умираем
И он ответил:
Мы просто перевоплотимся Мы будем с тобой всегда!
Мы будем странствовать из рождения в рождение, сказала она ему, и я видел, как Сашка Серебровский смотрит на ее пухлые, чувственно-нежные губы, всегда приоткрытые для поцелуя, и я боялся, что у него сейчас остановится сердце.
А я? Под страхом
смерти я не смогу сейчас вспомнить лицо девочки, которая была со мной в тот вечер.
Может быть, это была моя нынешняя жена?
Во всяком случае, я не много уделил ей внимания, той девушке.
Я глазел с завистью на Марину уже душно пьяную, а все равно свежую, как утренний ветер. Была в ней неестественная смесь распутства и целомудрия, ей было все можно.
Из-за грохота музыки я не слышал, о чем они с Котом говорили, но они общались, как незрячие руками, пальцами, они ничего не видели вокруг и были соединены так неразрывно, будто они уже здесь, прямо у всех на глазах, самозабвенно, упоенно, оголтело трахались. Марина скользила своими длинными породистыми перстами по плечам Кота, по сильной загорелой шее, а его кисть лежала у нее на боку, в том самом волнующем сгибе между спиной и бедром, где попка Марины начинала круглиться, как обвод виолончели. Господи, я никогда, наверное, не испытывал такого эротического возбуждения!
Невероятное происходило тогда гулянье пьяное, азартное, веселое, нелепое это Марина чародействовала, колдовала, всех сумасшедшила.
На хорах над нашей головой неистовствовали музыканты кавказский ансамбль под предводительством аккордеониста в алой черкеске и с глубокой дыркой во лбу видимо, кто-то из благодарных клиентов бутылкой вмазал.
Мерцали сполохи на чудовищных стенных панно, курились синими дымами подносы с шашлыками и цыплятами, непрерывная глухая перестрелка шампанских пробок, какие-то командированные танцевали на скользком мраморном полу танго под рулады «Тбилиссо».
Нас палила жажда разрывающих страстей, и пили мы, как ненормальные.
Недалеко от нас сидел приблатненный богатый человек Джансуг с какими-то двумя недорогими джансучками. Он непрерывно пялился на Марину и вожделенно шевелил усами. Потом почему-то он оказался за нашим столом, с ним пьяно братался Хитрый Пес, и в какой-то момент Джансуг вдруг возник рядом с Мариной и, держа ее руку, страстно пел под аккомпанемент музыкального джигита с дыркой во лбу:
Горец! Не тяни руки! Я не для тебя. Твоя женщина в туалете пол моет
Как вепрь заревел раненный в сердце Джансуг, схватил со стола нож, замахнулся, отпрянул в сторону с заячьим криком джигит-аккомпаниатор с дыркой во лбу. Смертоубийства не случилось. Кот, видимо, давно присматривался к маневрам Джансуга и в этот патетический момент метнул ему в голову здоровенную вазу с сациви.
Это было леденящее душу зрелище Джансуг, залитый потоками крови и желтой детской дрисней орехового соуса, распростерт на полу, прямо под фреской «Витязь в тигровой шкуре душит тигра». Джансучки с причитаниями обтирали мужика салфетками. Марина, раскачиваясь, хохотала до икоты. Наши девушки куда-то исчезли. Хитрый Пес торопливо метал деньги набежавшим официантам. Кот, деловито спокойный, сообщил:
Сейчас, как в празднике святого Йоргена, надо вовремя смыться. Пора делать ноги отсюда. Менты набегут Серегу обратно в лейтенанты разжалуют
Уже на улице, стоя как раз на том месте, где мы сейчас пили с Сафоновым пиво, Кот обнял меня за плечи.
Серега, это такое ощущение
Я подумал, что он говорит о Марине, и неопределенно хмыкнул, а Кот махнул рукой на гуляющую вечернюю толпу:
Я могу любого из них отметелить
Да, я это точно знаю или в начальники, или на волю, ищи другую работу, напористо сердито повторил Сафонов.
Я очнулся, вынырнул из далеких воспоминаний и осторожно сказал:
Ну, не все попадают в начальники. А некоторые и не хотят. Я знаю прекрасных сыскарей-пенсионеров
Сафонов насмешливо улыбнулся на его тяжелом лице грамотного бульдога проступило снисходительное сочувствие.
Сережа, ты как думаешь, сколько у генерала Деникина было народу в Добровольческой армии?
Не знаю! удивился я вопросу. Много, наверное Армия!
Три тысячи бойцов. И под моим началом была армия офицеров. Сто тысяч в сапогах. Повидал я и героев, прохвостов, умниц, садистов, идиотов, звонких карьеристов и тихих трудяг
И что?
А то, что ты разных и всяких знаешь, а я всех. Я ведь выруливаю на финиш жизненной гонки с ярмарки на погост. Оттого знаю смысл, закон и цель службы
Алексей Кузьмич, больно уж круто вы меня умыли!
Нет, Сережа, я дело говорю. Сыщицкая работа дело молодое. Только молодой человек делает ее по-настоящему.
Почему?
Для настоящего сыщика нет грани между этим смертельным делом и детской игрой в казаки-разбойники. Вся эта беготня, прыжки, стрельба, засады, агентурные прокрутки, азарт ловли живых людей. И все это за нищенские деньги
Ну, с деньгами милиция явочно решила вопрос все взятки берут!
А что поделаешь? развел руками Сафонов. Берут. Они ведь не ангелы. Люди. И часто не самые лучшие. Страха нет, стыд не мучает, бедность замудохала. Берут