Я удивленно посмотрел на нее.
Тут не было никакого обмана. Во всем мире не найдется ни продавца, ни коллекционера, который повел бы себя в этой ситуации иначе.
О, конечно. Но я просто считала, что за этим должно было скрываться что-то еще.
Боже мой, вы думаете, все, что я делаю сплошной обман?
Ну, мягко заметила она, по крайней мере, большей частью, разве не так? Вспомните, как мы впервые встретились: вы сразу начали с того, что я должна подтвердить подлинность подделанного полотна старинного художника и мы бы разделили выручку пополам.
Черт возьми, я просто попытался вас проверить. И если бы вы проявили заинтересованность, я вас разоблачил бы перед Карлосом.
Она задумчиво жевала ветчину.
Да, думаю, весьма возможно, вы именно так и делали. И то же самое с Анри в Амстердаме, верно? Я знаю, он был чертовски зол на вас.
Он не слишком любил меня. Но, понимаете, это определенная часть моей работы. Всего лишь определенные меры предосторожности, вот и все.
Да, похоже, это так. Она положила нож и вилку и отхлебнула глоток вина. Скажите, вам приходится сталкиваться с большим количеством подделок? Я имею в виду старинные пистолеты?
Сейчас их не слишком много. Вы можете ошеломить кого-то старинным седельным пистолетом, выточенным на токарном станке в гараже, но, строго говоря, это штучки для профанов. Изготовление таких роскошных пистолетов, как эта пара от Вогдона, которая стоит настоящих денег, требует для подделки такого же высокого мастерства, как и изготовление подлинников. Откуда взять такое мастерство в наши дни? Осталось лишь несколько мест вроде Пердью и там они делают ружья по тысяче фунтов стерлингов штука. Черт возьми, это больше, чем стоит большинство старинных пистолетов, и кроме того, из них можно стрелять дичь.
Я покончил со своей ветчиной и добавил:
Конечно, вы можете внести целый ряд улучшений. Понимаете, если пистолет разбит или сломана пружина, можно это исправить и сделать вид, что он никогда не ломался.
Вы это делали, хотите сказать?
Я пожал плечами.
Этого еще никто не доказал.
Она неловко улыбнулась.
О, я уверена. Но вы сказали «сейчас». Означает ли это, что прежде было много подделок?
В конце прошлого века это была почти целая отрасль промышленности. Тогда очень много было высококвалифицированных и низкооплачиваемых мастеров и половина из них оказалась без работы. За последнее столетия оружие изменилось куда сильнее, чем за все предыдущие и изменится еще больше, пока не изобретут лучевой пистолет или что-то в этом роде. Все началось с кремневых пистолетов, сотню лет спустя был изобретен ударный замок, потом патроны, затем револьверы и автоматы потом началось массовое производство.
Создание фабрик выбросило всех умельцев на улицу. Но все эти изменения превратили довольно новые пистолеты в старинные. Я хочу сказать, что прежде вы могли воспользоваться пистолетом столетней давности, и он мало чем отличался от современного. Ну, представьте, что сегодня все рисуют как Леонардо да Винчи, только немного лучше, так как краски, кисти и холсты стали гораздо лучше. Я хочу сказать, что в этом случае вы не смогли бы отличить Мону Лизу от коробки с кукурузными хлопьями, не так ли?
Ну не уверена, что это достаточно верная параллель.
Я пожал плечами.
Может быть. Но именно так случилось с пистолетами. Пистолеты, которым было меньше сотни лет, неожиданно стали ценными историческими памятниками и множество квалифицированных мастеров, оставшихся без работы, естественно, стали их подделывать. Одна команда в Лондоне приспособилась каждый год выпускать по личному карабину Наполеона. Они делали его целый год, но это окупалось; итак, каждый год очередной карабин. Боже мой, уж я-то должен знать: однажды я купил один из них. И действительно думал тогда, что заработал хорошие деньги. В то время я был молод.
Она усмехнулась.
И сколько же вы потеряли?
Ну, в самом деле, насколько я знаю, это все еще единственный известный карабин Наполеона
Но тот, кто купил его разве он не обнаружил подделку?
Вполне возможно, но позже. Но именно он нашел карабин. Я хочу сказать, что тот стоял в шкафу на задворках моего магазина вместе с кучей обшарпанных старых мушкетов и «маузеров», и все это было покрыто пылью и грязью. Он сам обнаружил на нем герб Наполеона; я ему этого не говорил.
Боже мой, поразилась
она. Это так легко?
Легко, черт возьми? Я потратил целую неделю, нанося на него всю эту грязь.
Она вздохнула и покачала головой. Но именно в этот момент прибыло наше скампи и мы занялись им.
Некоторое время спустя она сказала:
Вы правы, лучше в мире не бывает. Мне тоже это приснилось.
После этого мы посидели в баре, я посасывал «стрега», а она занялась кофе. За большими окнами паровые катера и водные такси гудели и рычали в тумане.
Я просто не понимаю, сказала она, как вы можете это пить. У меня сразу образуется сахарная корка на губах.
Действительно, у меня то же самое. Но если я много пью после ужина, то отвратительно себя чувствую на следующее утро. Поэтому я пью что-нибудь такое, что мне не нравится.
Полагаю, это логично, заметила она, а потом спросила: Берт, вы женаты?