Не любите вы ее, Филя?
Как тебе сказать, парень. Красоту нельзя не любить, ежели ты живой человек. Да ее красота чужая, не наша с тобой. Может, вообще не человечья. Вот, к примеру, как солнечный луч. Попробуй его полюби. Враз ослепит. Не знаю, поймешь ли мою аллегорию.
Филя, вы раньше кем были, до пенсии?
Обыкновенно, кем. В войсках служил. На заводе работал, пока не прикрыли лавочку. Тебе почему интересно?
Зачем же вы с ней связались, если она чужая?
Оловянные глаза старика озарились печалью.
Не связался и тебе не советую. Кто плотит, тому помогаю. А деньги нынче сам знаешь у кого.
У кого же?
На это мастер не ответил, его откровенность имела четкие пределы. Старик любил порассуждать вокруг да около, но редко позволял себе неосторожные замечания в чей-то конкретный адрес. Не иначе, сказывалось совковое прошлое. Борис почитывал газеты и в телевизор заглядывал одним глазком. Восемьдесят миллионов в лагерях, остальные в очереди за колбасой: поневоле научишься держать язык за зубами. Выросший в свободном рыночном обществе Бориска относился к людям из прошлого, как и большинство его сверстников, с сочувственным презрением. Прожили как во сне, так и не поняв, зачем родились. Целых семьдесят лет, десяток поколений, растертых в лагерную пыль. Кладбище неосуществленных желаний и пустых надежд. Понятно, что ослепительная Таина, с ее резкостью в словах, с непомерными амбициями, абсолютно раскрепощенная, представлялась Филе исчадием ада, хотя он не говорил об этом впрямую.
Дозвонился Боренька с первого раза и, как всегда, с замиранием сердца услышал глуховатый голос, в котором было такое множество оттенков, что перехватывало дух.
Это Борис.
Привет, малыш. Какие-то проблемы?
Попробовал бы кто-нибудь другой назвать его «малышом».
Все готово, Таина Михайловна.
Ну да? обрадовалась работодательница. Молодцы. Ждите. Через час приеду.
Не через час, конечно, но ближе к вечеру прикатила на новеньком «мерсе-600» черного цвета. Привезла две сумки продуктов и питья. Никогда не забывала о хлебе насущном, что трогало Бориску до слез. Его самого спроси, что он ел на завтрак вряд ли вспомнит.
Прошли сразу в гараж, где работники дали полный отчет. Столько материалов израсходовано, столько затрачено человеко-часов. Вот черепаха-мама, а вот ее детишки. Вся начинка аналогична сорока килограммам тротила, но изюминка не в этом. При правильном расположении черепашек по отношению к маме сила направленного взрыва способна, пожалуй, поднять на воздух пятиэтажное здание, сооруженное из обыкновенных металлобетонных блоков. Все согласно заказу, плюс эстетическая составляющая.
Фантастика, скромно заметил Борис. Сверхмощная взрывучесть обуславливается тем, что
Проверим, перебила Таина с лукавой улыбкой. Тебе, Интернетушка, как изобретателю, и карты в руки.
Понадобится соответствующий полигон, это ведь не стендовая игрушка.
Прикинем на объекте, сказала Таина. В рабочем режиме.
У Бориса кольнуло селезенку, но он промолчал. О чем говорить? Отступать поздно, ежу понятно.
Филя-мастер с самого начала не выказывал большого интереса к разговору. Что сделано то уже прошлое. Хлопотал с привезенными гостинцами: расставил на верстаке угощение брус ветчины, буханку «Бородинского», бутылку «Смирновской», баночку маринованных помидоров. Минуты не прошло, накрыл стол. Полюбовался, спохватился достал из тумбочки три видавших виды мутных стеклянных стопки.
Окончание работы положено отметить, объявил солидно, но с заискивающей ноткой. Чтобы не было осечки. Прошу, господа.
Водка показалась Борису кислой, но, может, она такой и должна быть, не с его опытом сравнивать. Зато сразу ударила по мозгам, как колуном. Свет в гараже заиграл, будто на потолке включили дополнительную лампочку. Он вяло жевал ветчину и хлеб, прислушиваясь к разговору Таины с Филей-мастером, который доносился будто издалека. Старик делился видами
на урожай: картоха в этом году плохая, лето было засушливое, дай Бог, коли хватит до декабря. Зато помидоры уродились на славу. Полпогреба заставил банками, можно при нужде и поторговать малость. Какие он солит помидоры и огурцы, в магазине не купишь. Таина слушала внимательно и задавала заинтересованные вопросы, вроде того, кладет ли он в огурцы чеснок или обходится смородиновым листом. Потом они всерьез заспорили, как лучше варить сливу: с косточками или без них. Наконец до Бориски дошло, как это все необыкновенно смешно. Он захохотал, роняя изо рта хлебные крошки.
Что с тобой, малыш? озабоченно спросила Таина. Неужто уже набрался?
Перебарывая неуместный смех, Борис закашлялся, и Филя похлопал его ладонью между лопаток.
Ой, не могу! простонал Борис.
Чего не можешь, парень? Пить не можешь? Дак и не пей, никто не неволит.
Картоха, заливался Интернет. Помидоры. Варенье из слив. Ой, не могу!
Боренька, ласково молвила Таина. Может, в дом пойдешь? Поспишь часок?
Светлая голова, добавил Филя, а умишко еще детский. Вот и разобрало.
Борис смотрел на девушку влюбленными, сияющими глазами.
Таина Михайловна, вы знаете, что я сейчас понял?