Много ты понимаешь, подмигнул Клим. Захотела бы, давно выписала. Чего меня держать? Вон в коридоре десять человек покалеченных, некуда класть. И каждую ночь новеньких подвозят.
Я тебя прошу, как брата, сказал Зундам, не обижай Дору Викторовну. Она хорошая. Второй костыль обещала дать. Телеграмму послала мне в аул. Нельзя на нее кричать.
У вас в ауле почта есть? поинтересовался Клим.
У нас все есть. Приедешь в гости, увидишь, как живем, с ума сойдешь. Получше вашего.
Зачем же в Москву приперся?
Когда Клим об этом спрашивал (в десятый раз), горец смущенно отводил глаза.
Ошибку сделал. Шайтан попутал.
Ага, шайтан. Думал, тут бабки на улице валяются? Травкой думал торгануть?
Зундам испуганно оглянулся на Ивана Ивановича, читающего газету «Московский комсомолец» (других в больницу не приносили).
Не надо так, Клим. Думаешь, мы дикари, только травкой торгуем?
Да шучу, не обижайся.
Он действительно не хотел задеть самолюбие простодушного абрека, привык к нему. Как и к остальным соседям по палате. Клим вообще легко сходился с людьми, но это ничего не значило. Он так же быстро с ними расставался, не помня ни зла, ни добра.
Дора Викторовна была в ординаторской одна. Клим, гремя костылями, вошел, развалился на стуле. Трагически произнес:
Знаю, что вас смущает, дорогая Дора Викторовна.
О чем вы, Клим? пожилая женщина смотрела на него со странным, растерянным выражением, появлявшимся у нее, когда они разговаривали наедине.
Разница в возрасте.
Что разница в возрасте?
Разница в возрасте не бывает помехой в любви. Как и инвалидность.
Клим, или ты издеваешься надо мной, или тебе надо показаться психиатру.
Клим выдержал ее разгневанный взгляд. Седая, темноволосая, с худеньким торсом, с крепкими ногами жен-цщна-врач-костоправ Он не хитрил, он по ней с ума сходил, который день только о ней думал. Блажь, конечно, пройдет скоро, но Клим давным-давно пришел к мысли, что все хорошее случается с человеком именно тогда, когда на него накатывает блажь.
Вы замужем, Дора Викторовна?
Зачем тебе знать?
У вас нет мужа. Но вы боитесь.
Чего боюсь?
Многого. Что люди подумают. Что сама о себе подумаете. Боитесь быть смешной. А ведь все так просто, Дора. Я мужчина, хотя временно на костылях. Вы женщина, хотя и в белом халате. Вон удобная кушетка. Запрем дверь и посмотрим, что из этого получится. Слабо, Дора Викторовна?
Дора Викторовна закурила.
Глупый, самоуверенный мальчик, ты, наверное, кажешься себе героем А у меня сын постарше тебя.
Я же не в сыновья набиваюсь.
Откуда вы только такие народились?
Если вы обо мне, то я московский озорной гуляка. Что на уме, то на языке. Никаких хитростей.
Вот тебе ноги и переломали за твой язык.
Нет, не за язык. Совсем другая история. Чисто мужская. Женщины сюда не
замешаны.
Хочешь выписаться?
Не знаю Тошно как-то.
Завтра сделаем рентген, посмотрим, как срослось.
Вы сегодня дежурите?
Да, а что?
Спите здесь, в ординаторской?
Прекрати, дурачок.
Или или, сказал Клим. Или сегодня, или никогда.
В ее глазах возникло выражение, которое его завораживало: словно все кости, какие она вправила за свою жизнь, встали перед ней непреодолимым частоколом. Тьма египетская. Во всем ее облике было что-то безумно дразнящее. Из-за нее он рисковал башкой это чистая правда. По-хорошему ему давно пора слинять, в больнице опасно.
В тяжком раздумье побрел к себе в палату. Санек не наведывался уже неделю, глубоко залег, на связи оставил Галку, но и она куда-то пропала. Что это значит? Повязали ее? Санек отбил большие бабки, такую сумму ему не простят. И скрываться долго не имеет смысла. Всю жизнь в ухо-роне не просидишь. Ситуация, конечно, хреновая. Как ни крути, получается маленькая война. И в ней они с Саней вдвоем против всех. Какая-то безысходность, а помирать неохота. Когда-нибудь все равно придется, но лучше не сегодня. Столько хороших дел не переделано, взять хотя бы Дору Викторовну.
Приближаясь к палате, как сердце вещало, наткнулся на незнакомого парнишку с испитым, искуренным лицом. Климу одного взгляда хватило, чтобы догадаться вот он, гонец.
Вы Клим Стрелок? обратился к нему паренек, отвалясь от стены и затравленно косясь по сторонам. Шестерки всегда боятся собственной тени.
Ну? сказал Клим.
Может, отойдем? Потолковать надо.
Клим молча развернулся и, стуча костылями, повел гостя на лестничный переход, в курилку возле телефонного автомата. Сейчас здесь никого не было время процедур и обходов.
Ну? хмуро повторил Клим, устроившись на подоконнике.
Дело такое Один человек разыскивает Саню Маньяка. Но его нигде нету.
И чего?
Этот человек надеется, вы поможете.
Что за человек?
Давайте без имен, паренек закурил, ручонки тонкие и дрожат. Видно, с утра не хватило на дозу.
Передай этому человеку, сказал Клим, что Маньяк мне больше не друг.
Не друг?
Скурвился он. Будь я на ходу, сам бы его придавил. А ты случайно не химичишь?
Как это?
Тебя не Маньяк прислал, чтобы вынюхивать? В таком раз'е передай ему, за Стрелком не заржавеет. Выйду отсюда, по всем кочкам разнесу.
Паренек переминался с ноги на ногу, сипло, по-стариковски затягивал.