Эти предостережения нельзя было назвать бескорыстными, однако они были совершенно излишними. Девица средних лет а мне к тому времени стукнуло тридцать два года, и скрывать этот факт я считала унизительным должна быть совсем уж дурочкой, чтобы не понять, что своей возросшей популярностью она обязана внезапно свалившемуся наследству. А собственную наружность я всегда считала весьма посредственной.
Попытки родственников, как и многочисленных не обремененных брачными узами джентльменов, завоевать мое внимание то и дело ввергали меня в мрачное веселье. Гостей я не гнала, даже, напротив, всячески поощряла светские визиты неуклюжие усилия родственничков и женихов заставляли меня смеяться до слез.
Но в один прекрасный день мне вдруг пришло в голову, что нельзя так много хохотать недолго превратиться в прожженного циника. Именно поэтому я и решила уехать из Англии, а вовсе не потому, что испугалась выскочить-таки замуж за какого-нибудь болвана, как намекали некоторые злобные людишки. С детства мечтая о путешествиях, теперь я решила посетить все те места, которые изучал мой отец, Грецию и Рим, Вавилон и Фивы.
Приняв решение, я тотчас погрузилась в предотъездную суету. Уладила дела с мистером Флетчером и получила от него предложение вступить с ним в брак, от которого отказалась с тем же добродушием, с каким оно и было сделано. Адвокат по крайней мере был честен.
Я думаю, стоило попытаться, спокойно заметил он.
Кто не рискует, тот не выигрывает, согласилась я.
Мистер Флетчер задумчиво посмотрел на меня.
Мисс Амелия, могу я спросить, на этот раз уже как адвокат, есть ли у вас намерение вступить в брак?
Никакого! Я принципиально возражаю против брака. Седые брови мистера Флетчера поползли вверх, и я поспешила добавить: Для себя, разумеется. Полагаю, что для некоторых женщин брачные узы вполне приемлемая кабала, поскольку бедняжкам больше ничего не остается. Но зачем независимой, умной и энергичной особе подчинять себя капризам и тирании глупого мужа? Уверяю вас, я еще не встречала мужчины разумнее себя.
Охотно верю! рассмеялся мистер Флетчер.
Адвокат на мгновение заколебался; я поняла, что он борется с желанием задать еще один непрофессиональный вопрос.
Почему вы носите такие ужасные платья? неожиданно выпалил он. Если для того, чтобы отпугивать ухажеров...
Ну, знаете, мистер Флетчер! возмутилась я.
Прошу прощения... Мистер Флетчер вытер лоб. Не могу понять, что на меня нашло.
Я тоже. Что касается платьев, то они вполне соответствуют той жизни, что я веду. Нынешние моды совершенно непрактичны для деятельной женщины. Юбки такие узкие, что в них ковыляешь как парализованная, а корсеты такие тесные, что каждую минуту рискуешь умереть от удушья. А уж турнюры! Из всех идиотских изобретений, навязанных беспомощным женщинам, турнюр, безусловно, самое гнусное. Конечно, деваться от них некуда, но по крайней мере я имею право не навешивать на себя всякую дребедень. До чего ж глупо я бы выглядела во всех этих рюшечках и оборках!
Или в платье, отделанном мертвыми птицами, я такое однажды видела, представляете?!
И все же, с улыбкой заметил мистер Флетчер, я всегда считал, что вы бы выглядели значительно привлекательнее именно в оборках.
Возможность прочесть лекцию вернула мне хорошее расположение духа. Я улыбнулась в ответ и решительно покачала головой.
Не стоит, мистер Флетчер! Вы мне не польстите; я слишком хорошо знаю свои недостатки. Я чересчур долговяза, слишком тоща в одних местах и толста в других. Нос не мешало бы укоротить, а мой волевой подбородок отпугнет кого угодно. Кроме того, бледность и черные как сажа волосы в этом сезоне не в моде. А уж про глаза мне все уши прожужжали мол, они наводят страх даже тогда, когда я пребываю в благодушном настроении, что случается со мной крайне редко. Полагаю, мы покончили с этим вопросом, мистер Флетчер? Давайте же перейдем к делу!
По предложению адвоката я составила завещание. Нет-нет, я вовсе не собиралась умирать в ближайшие полвека, но прекрасно понимала, что в путешествии всякое может приключиться. Особенно если речь идет о путешествии по столь нездоровым местам, как Египет. Все свое состояние я завещала Британскому музею, где отец провел столько счастливых часов. К этому музею я питала особые чувства папа вполне мог бы скончаться в читальном зале, и служителям потребовалось бы несколько дней, чтобы понять, что он перестал дышать.
Последнее, что мне предстояло сделать перед отъездом, это подыскать себе компаньонку. Хотя мой пол и подвергается угнетению в эти якобы просвещенные времена, все-таки женщина моего возраста и положения способна путешествовать в одиночку, не задевая ничьих чувств, кроме, быть может, отъявленных ханжей. Я взяла себе компаньонку потому... словом, чтобы не изнывать от скуки. Всю свою жизнь я заботилась о папе, и компаньонка требовалась мне вовсе не для того, чтобы она квохтала надо мной, а как раз наоборот.
Мисс Притчетт оказалась замечательной компаньонкой. Моя новая подруга была на два десятка лет меня старше, но по ее манерам и одеяниям об этом бы никто не догадался. Она обожала идиотские «элегантные» платья с ворохом оборок, которые кулем сидели на ее костлявой фигуре. Голос мисс Притчетт с полным правом следовало назвать нелепым пронзительным визгом. Моя компаньонка была неуклюжей. А глупость ее была столь чрезмерна, что граничила с полным идиотизмом. Мисс Притчетт обожала падать в обморок стоило на горизонте появиться какой-нибудь трудности, как она валилась в ближайшее кресло, прижав к груди руки и закатив глаза. Я любила наблюдать за этими ее упражнениями и предвкушала, как весело и непринужденно мы станем проводить время, развлекаясь подобным образом. Наши совместные прогулки по зловонным улицам Каира и пустыням Палестины дадут моему деятельному уму достаточно поводов отдохнуть от размышлений.