Барышня обещала стать красавицей.
Клим Кириллович вздохнул и перевел взор на хрупкую Брунгильду, а затем на хозяйку дома. Благодарю вас, Елизавета Викентьевна, с удовольствием. Но Мария Николаевна не смутила меня, галантно продолжил доктор, потому что здесь все правда, кроме одного. Визит к вам для меня всегда событие и всегда приятное. Но сегодня это событие уже второе.
А первое? Что за первое событие? Доктор, пожалуйста, не томите. Рассказывайте скорее. Наверное, что-нибудь таинственное?
Мура захлопала в ладоши, несмотря на укоризненный взгляд старшей сестры, и даже затопала туфельками по полу.
Таинственного в моем приключении, кажется, немного. И приятным его не назовешь. Но все-таки оно необычное.
Пока готовилось чаепитие за традиционным самоваром, доктор Коровкин поведал о своем ночном приключении. Появления тихой горничной Глаши, бесшумно вносившей в комнату Кипящий самовар, чашки, печенье и конфеты, не нарушали хода беседы.
А вы утверждаете, что нет ничего таинственного, выслушав рассказ, Мура, после недолгого молчания, заговорила полушепотом. Да как же так? В рождественских яслях находился настоящий младенец, мальчик. А вдруг это и вправду второе пришествие Христа?
Ну что ты, милая Маша, грациозно повернула голову к сестре Брунгильда, взгляд под ресницами-опахалами стал задумчив и грустен. Сын Божий не умер бы прямо в яслях.
Доктор Коровкин невольно залюбовался точеным профилем Брунгильды, девушка казалась ему существом на редкость одухотворенным. Как выверены и точны ее движения, жесты! Минимум необходимых движений и есть, наверное, грация, мелькнула мысль в сознании Клима Кирилловича.
Понимаете, извиняющимся тоном произнес доктор, глянув на посерьезневшую Елизавету Викентьевну и, уже досадуя на себя, что заговорил о мрачном событии, продолжил: Все так нагнеталось одно к другому: и тетушка Полина весь день ждала неприятностей, твердила, что что-то произойдет, я чувствовал некоторое беспокойство как легкую паутину какую-то. Потом первая рождественская звезда на небе явилась, клянусь, ни в прошлом, ни в позапрошлом году никакой звезды не видел, небо петербургское в декабре всегда заволакивает тучами, непробиваемыми тучами. А тут...
А где сейчас младенец? поинтересовалась Мура.
Я не знаю, скорее всего в полицейском участке или уже в морге. Я дал следователю заключение о смерти младенца. Хотя...
Что? Что? Говорите же скорее? Я чувствую, вы что-то недоговариваете! вскричала Мура.
Дочка, успокойся, ты и так слишком много внимания уделяешь всяким суевериям и вздорным книжкам. Ничего сверхъестественного не произошло. Скушай лучше пирожное, вот этот ширхановский марципанчик очень вкусный. Профессор оставался совершенно равнодушным к истории с младенцем.
Протягивая машинально руку к соблазнительному марципанчику, Мура обиженно пробормотала, что многие солидные люди относятся к мистическим знамениям очень серьезно.
Окончить гимназию еще не значит стать взрослой, ангел мой, успокоил насупившуюся Муру профессор. Я тебя очень люблю и беспокоюсь о твоем будущем.
Мы все тебя очень любим, поддержала отца Брунгильда, но дорогой доктор, кажется, не договорил фразу...
Да. Доктор опустил голову и отставил чашку с остатками чая. Он искренне раскаивался, что затеял этот разговор, но остановиться не мог, барышни провоцировали его на продолжение беседы. Да, хотя... вы знаете, я и тогда не вполне был уверен и сейчас опять сомневаюсь не поторопился ли я с заключением? Вы же знакомы, Николай Николаевич, с исследованиями европейского светила, доктора Дантека, в которых он утверждает, что смерть и глубокий обморок по сути одно и то же?
Дорогой Клим Кириллович, строго сказал профессор, не убеждайте всех нас и себя в первую очередь, что вы могли совершить врачебную ошибку. Вы достаточно опытный и ответственный врач А исследования Дантека всего лишь гипотеза, пока не подтвержденная наукой. Тут Николай Николаевич хмыкнул и недоуменно добавил: Но кому же понадобилась подбрасывать младенца в ширхановскую булочную, да еще в рождественскую ночь? Если Ширханов и впрямь набирает силу, профессор повернул свою массивную кудлатую голову к жене, могли и конкуренты постараться скомпрометировать таким диким способом. Экономическая борьба штука суровая. А может, и управляющий кому-нибудь насолил.
Ничего плохого про самих хозяев я не слышал, да и минувшей ночью они произвели на меня впечатление людей очень порядочных.
Разве что кто-нибудь хочет занять место управляющего? Такое тоже исключать нельзя. Новый поток версий заставил
Клима Кирилловича второй раз за этот день задуматься о причинах истории, которую он первоначально склонялся расценивать как банальную. Но при чем тут чей-то ребенок? Нет, меня все-таки что-то во всем этом беспокоит...
Такой специалист, как вы, успокаивала Клима Кирилловича Елизавета Викентьев-на, расправив нахмуренные было брови, да еще в святую рождественскую ночь ошибиться не мог. Не укоряйте себя, не беспокойте. Несчастный младенец, конечно же, умер. Он просто замерз. Увы! продолжила она. Общество нетерпимо к женщинам, презревшим его законы, и положение женщины, родившей ребенка вне брака, да еще необеспеченной, крайне тяжелое. Иногда поиск выхода у таких женщин приобретает весьма жестокие формы. Елизавета Викентьевна явно не поддерживала экономические версии, выдвинутые мужем. Некоторое разногласие в оценках в семье допускалось. И, слегка повернувшись к дочерям, она добавила: Осуждая подобных женщин, общество защищает семью, и оно тоже право, только в семье можно воспитать полноценного ребенка.