Теперь пойдемте со мной, мисс. Извините, что так долго до вас добиралась, она сделала небольшой реверанс.
А Пити сейчас где? спросила я, поднимаясь по лестнице и наслаждаясь приятной прохладой мраморных перил под рукой.
Пити, скорее всего в своей комнате, мисс. Но я бы посоветовала вам подождать, пока мистер Джон не представит вас за ужином.
Конечно. Но мне очень хотелось увидеть мальчика, и мое любопытство росло.
Только, мисс, вы не подумайте, я вовсе не указываю вам, что делать. Я просто посоветовала.
Мы добрались наверх, и я шла за ней мимо ряда дверей. Приблизительно посередине галереи она остановилась. Вдруг мы услышали два резких удара.
Это, должно быть, Пити со своей коллекцией камней, улыбка коснулась ее губ, но тут же погасла от, казалось, какой-то тайной несчастливой мысли. Для отца он большая проблема, но к тому же и бедняжка. Для малыша это не счастливый дом, она толкнула дверь и вошла в комнату, я последовала за ней.
Вы вторая, кто займет эту комнату, мисс. Предыдущая мисс сама отделывала комнату, на свой вкус. В этот раз я сама это сделала, она отошла, ожидая моей оценки.
Коричневый замечательный цвет, Полли, одобряюще сказала я, стягивая проклятую шляпку и с удовольствием оглядывая комнату. Мой багаж стоял у кровати.
Если вам что-то нужно погладить я с радостью помогу, предложила она. Наверное, было ужасно интересно ехать сюда от самого Нью-Йорка. Она откинула голову, что, видимо, но ее мнению, было крайним выражением эмоций.
Да, вот только утомительно, засмеялась я. Когда я распакую багаж, если ты мне понадобишься, я буду иметь тебя в виду. Я отложила ридикюль, открыла ближайший чемодан и вытащила оттуда три моих лучших платья, в надежде, что они не очень помялись.
Мамочка моя родная! Полли прикрыла рот рукой. Они просто прекрасны, мисс. Неужели вы можете себе такое позволить на ваше жалование?
Возможно, ей просто не приходило в голову, что обычно такие вещи не обсуждают.
Мой отец оставил мне хорошее состояние, Полли. Я работаю ради удовольствия.
Она покачала головой.
Я бы не стала. Если бы я была богатой леди, я бы просто расслабилась и зажила бы по-настоящему. Знаете, разъезжала бы по всем этим операм, балам и всему такому.
Я засмеялась.
И умерла бы от тоски зеленой.
Я выпроводила ее из комнаты, все еще не убежденной, развесила одежду в шкафу викторианских времен и упала на кровать.
Я спала без снов как говорят, «без задних ног». Когда же я проснулась, то обнаружила у двери поднос. Я отнесла его на свой маленький туалетный столик, подняла серебряную крышку и обнаружила там четыре превосходных сэндвича, которые когда-то были горячими, но теперь, увы, уже остыли. Я уговорила себя откусить несколько раз, прежде чем отодвинуть поднос.
Уже начинало смеркаться, так что я зажгла свечу и сменила свое измятое платье на простое розовое, почти без украшений, если не считать чуть-чуть кружев на воротнике.
Я решила, что должна
выглядеть подобающе, встречаясь, первый раз с Джоном Дьюхаутом. Все еще думая о нем, я особенно тщательно уложила волосы, припудрилась чуть-чуть рисовой пудрой и слегка ущипнула щеки для естественного румянца. Вообще-то по натуре я не нервная, но это место для меня было так важно, что я никак не могла унять волнение, которое появлялось, как только я вспоминала, что мне сказала Коррин.
Довольная собой, я закончила распаковывать оставшиеся мелочи и обнаружила, что делать больше нечего. Я не могла просто сидеть и ничего не делать, так что решилась выбраться из комнаты в надежде хоть одним глазком взглянуть на Пити. Мне ужасно хотелось с ним познакомиться, ведь останусь я или нет, в большой степени зависело от него.
На кухне звенели посудой и разговаривали, а во всем доме было тихо и пусто. Я открыла парадную дверь и вышла.
Ветер дунул мне в лицо тучей пыли, я отвернулась, спасая глаза, и направилась к саду. Может, Пити там играет Полли назвала его проблемой. Ну, должно быть, так и есть, раз одна учительница от него уже сбежала. Но я так просто не сдамся.
Я почувствовала запах герани и улыбнулась от удовольствия. В саду было много разных цветов, но огромные бордовые розы были великолепны; они затмевали все, что росло рядом.
Я вздрогнула и подняла голову, услышав звук гонга из дома; его было отчетливо слышно даже там, где я стояла. Гонг звенел еще и еще, и я, сгорая от любопытства, поспешила в дом.
Я осторожно прикрыла за собой входные двери и вдруг услышала голоса, приближающиеся из дальней комнаты холла. Я уже дошла до лестницы, когда поняла, что предметом обсуждения была моя персона. Я знала голос Эмиля Дьюхаута; так что сейчас явно говорил Джон Дьюхаут, и голос его был каким угодно, только не довольным.
Это повергло меня в уныние.
Конечно, вы правы, говорил он кому-то. С моей стороны было глупо не поинтересоваться. Мне следовало иметь это в виду. Да, я помню, вы мне говорили, но это не обязательно. Я поговорю с ней вечером.
Второй голос, который был несколько повыше, согласился. А потом снова звучал низкий раскатистый голос.
Я уже интересовался миссис Уэттербон, она жалуется на спину.