Да засаду в пути встретили, вполголоса произнес инок. Тот, которого я заметил, был в форме польского драгуна и прятался так неумело, точно специально хотел быть замеченным. Зачем?
Не знаю, что и сказать, развел пухлыми руками келарь и с сомнением в голосе добавил: А про остальных откуда знаешь, если только одного видел? Может, примерещилось от усталости?
Не примерещилось, улыбнулся Феона. Был драгун. А в кустах сидел стрелок, и ствол его мушкета блестел на солнце. Третий лез через кусты так неосторожно, что пару раз его мегерка показалась сквозь листву. Может, были и другие, тех не заметил.
Отец Геннадий взволнованно схватил собеседника за рукав рясы.
Как думаешь, кто это был, отец Феона?
Не знаю, отец Геннадий, ответил
Феона, поглаживая свою седеющую бороду. Только, если бы мне пришлось делать засаду, лучшего места не найти. Там крутой поворот, хочешь не хочешь, а ход замедлишь. А если надо потом пустить по ложному следу, то вертеп с переодеванием, который наверняка запомнят свидетели, самый простой способ для этого. Например, одеть польский жупан или шлем «папенгаймер».
Отец келарь присел на одну из каменных лавок во множестве стоящих вдоль чистых и опрятных монастырских дорожек, задумчиво посмотрел на мыски своих сафьяновых сапог, выглядывавших из-под рясы, и проговорил медленно, словно делясь с Феоной мыслями.
Может, это не засада вовсе, а, отец Феона? В конце концов, ничего же не произошло! Все гости на месте. Утром архиепископа Арсения ждем. Но у него такая охрана, что только сумасшедший может попытаться напасть.
Феона с сомнением покачал головой.
Не знаю, отец Геннадий, жизнь научила меня не верить тому, что вооруженные люди могут просто так прятаться в кустах.
В ответ отец Геннадий только развел руками и тут краем глаза заметил резво убегающего прочь через монастырские ворота посельского приказчика, которого распекал у трапезной полчаса назад. Сердито топнув ногой о деревянный настил мостовой и подобрав полы широкой рясы, он ринулся ему вслед, крича на ходу:
Стой, ирод! Прокляну, щучий сын
Вернулся келарь довольно скоро. Запыхавшийся, раскрасневшийся и расстроенный.
Убег, сатана! сказал сокрушенно. Прямо из-под носа убег! Поймаю, ведь хуже будет. Чего бегать-то?
Впрочем, тут же лицо келаря опять приобрело добродушное выражение, он посмотрел на троих иноков и весело произнес, улыбаясь в густую и широкую бороду:
Так что же, братья, надо вас на постой определять! Сейчас распоряжусь.
Отец Геннадий осмотрелся, кого-то выискивая среди толпы снующих мимо монахов, но, видимо, не найдя никого или передумав, обреченно махнул рукой и с сожалением добавил:
Впрочем, не так думаю Эти олухи все испортят. Веришь, отец Прокопий, ни на кого не могу положиться. Все сам!
После чего, перейдя на заговорщицкий полушепот, доверительно сообщил:
Дам я вам, братья, самую лучшую келью в келейных палатах. Митрополиту такую келью не стыдно предлагать!
Отец Прокопий, переглянувшись с отцом Феоной и Маврикием, с сомнением произнес, оглаживая широкой крестьянской ладонью свои седые усы.
Да зачем нам, отец Геннадий, суета эта? Мы простые чернецы и потребности наши самые скромные
Но отец-келарь, пресекая всякие возражения, прервал старца энергично и требовательно:
Не спорь, отец Прокопий. Я твой должник по гроб жизни. А потом, это мой монастырь. Я здесь хозяин, а вы мои гости. Так что возражений не принимаю. Прошу за мной, братья!
Отец Геннадий бодрым шагом направился к сводчатым аркам келейных палат, по дороге рассказывая что-то, по его мнению, увлекательное и интересное. Его спутники устало брели следом, не особенно вслушиваясь в рассказы добродушного келаря. Долгая дорога сказывалась, и желание отдыха пересиливало все даже простые правила вежливости. Впрочем, к чести своей, отец Геннадий и не требовал к себе особенного внимания, он просто трещал без умолку и этим вполне удовлетворял потребность в общении.
Глава 4. Случайные встречи
Разместившись со всеми удобствами в келье и зайдя в рухлядскую, чтобы привести в порядок свои одежды, изрядно поистрепавшиеся за долгий путь по дремучим вологодским и костромским лесам, Прокопий и Феона как-то не сразу заметили отсутствие своего неловкого и неуклюжего воспитанника. И если вначале это обстоятельство послужило для них лишь источником удивленных восклицаний и вероятных предположений, то спустя время, не дождавшись возвращения инока, зная способность последнего притягивать к себе неприятности, не на шутку встревожились. Оставив старца одного в келье, отец Феона пошел на поиски Маврикия. Имея достаточное представление о своем молодом подопечном, Феона
догадывался, с чего следует начинать. Пройдя твердым шагом по узкому и длинному коридору мимо лекарни и богадельни, он подошел к низкой окованной железными скобами двери аптеки. Монах собирался уже войти внутрь, когда в дверях нос к носу столкнулся с обладательницей «колдовского» взгляда, которая еще утром обратила на себя его внимание. От неожиданности женщина вздрогнула, отпрянула назад, но, быстро оправившись от первого испуга, низко поклонилась, старательно пряча глаза, и почтительно произнесла грудным, бархатным голосом: