«Хватит вопросов! Просто подожди немного. Когда ты вырастешь, ты сможешь попробовать их сам»
Излишне говорить, что я не мог дождаться, когда вырасту.
Я завороженно наблюдал, как мои дедушка и дядя обращались с оружием, и когда я прикасался к ним, они казались мне живыми существами.
Дедушка часто звал меня и усаживал перед собой; затем он клал на стол старый «Токарев» красивый, мощный пистолет, который казался мне более увлекательным, чем все существующее оружие.
«Ну? Ты видишь это?» говорил он. «Это не обычный пистолет. Это волшебство. Если коп приблизится, он застрелит его сам по себе, без того, чтобы вы нажали на курок»
Я действительно верил в силу этого пистолета, и однажды, когда полиция прибыла в наш дом для проведения рейда, я совершил очень глупый поступок.
В тот день мой отец вернулся из длительного пребывания в центральной России, где он ограбил несколько фургонов службы безопасности. После ужина, на который пришла вся моя семья и несколько близких друзей, мужчины сидели за столом, разговаривая и обсуждая различные криминальные дела, а женщины были на кухне, мыли посуду, пели сибирские песни и смеялись вместе, обмениваясь историями из прошлого. Я сидел рядом со своим дедушкой на скамейке, с чашкой горячего чая в руке, слушая, что говорят взрослые. В отличие от других сообществ, сибиряки уважают детей и будут свободно говорить при них на любую тему, не создавая атмосферы таинственности или запрета.
Внезапно я услышал женские крики, а затем множество сердитых голосов: через несколько секунд дом был полон вооруженных полицейских с закрытыми лицами, наставивших на нас автоматы Калашникова. Один из них подошел к моему дедушке, ткнул винтовкой ему в лицо и яростно закричал, напряжение в его голосе было безошибочным:
«На что ты смотришь, старый дурак? Я же сказал тебе смотреть в пол!»
Я ни в малейшей степени не был напуган. Ни один из этих мужчин не пугал меня тот факт, что я был со всей своей семьей, заставлял меня чувствовать себя сильнее. Но тон, которым этот человек обратился к моему дедушке, разозлил меня. После короткой паузы мой дедушка, не глядя полицейскому в глаза, но держа голову прямо, позвал мою бабушку:
«Светлана! Светлана! Иди сюда, дорогая! Я хочу, чтобы ты передала несколько слов этому подонку!»
Согласно правилам криминального поведения, сибирским мужчинам запрещено общаться с полицейскими. Запрещается обращаться к ним, отвечать на их вопросы или устанавливать с ними какие-либо отношения. Преступник должен вести себя так, как будто полиции там нет, и воспользоваться посредничеством родственницы или друга семьи, при условии, что она сибирского происхождения. Преступник говорит женщине, что он хочет сказать полицейскому, на языке преступников, и она повторяет его слова по-русски, хотя полицейский прекрасно слышит, что он говорит, поскольку он стоит перед ним. Затем, когда полицейский отвечает, женщина оборачивается и переводит его слова на криминальный язык. Преступник не должен смотреть полицейскому в лицо, и если он обращается к нему в ходе своей речи, он должен использовать уничижительные слова, такие как «грязь», «собака», «кролик», «крыса», «ублюдок»,
«аборт» и т. д.
В тот вечер самым старшим человеком в комнате был мой дедушка, поэтому, согласно правилам криминального поведения, право общения принадлежало ему; остальные должны были хранить молчание, и если они хотели что-то сказать, им приходилось спрашивать его разрешения. Мой дед был хорошо известен своим умением справляться с напряженными ситуациями.
Из кухни вошла моя бабушка с цветной тряпкой для вытирания пыли в руке. За ней следовала моя мама, которая выглядела крайне обеспокоенной.
«Моя дорогая жена да благословит тебя Бог, пожалуйста, скажи этому куску грязи, что пока я жив, никто не направит оружие в лицо мне или моим друзьям в моем доме Спроси его, чего он хочет, и скажи ему, чтобы он приказал своим людям опустить оружие из любви к Христу, пока кто-нибудь не пострадал.»
Моя бабушка начала повторять то, что мой дедушка сказал полицейскому, и хотя мужчина кивнул, показывая, что слышал каждое слово, она продолжила, следуя традиции до конца. Во всем этом было что-то фальшивое, что-то театральное, но это была сцена, которую нужно было разыграть; это был вопрос преступного достоинства.
«Всем лечь на пол, лицом вниз. У нас есть ордер на арест» Полицейский не успел закончить фразу, потому что мой дедушка с широкой и слегка злобной улыбкой а на самом деле он всегда так улыбался прервал его, обращаясь к моей бабушке:
«Клянусь страстями Господа нашего Иисуса Христа, который умер и воскрес за нас, грешных! Светлана, любовь моя, спроси этого тупого полицейского, не из Японии ли она и ее друзья».
Мой дедушка унижал полицейских, говоря о них так, как будто они были женщинами. Все остальные преступники смеялись. Тем временем мой дедушка продолжал:
«На мой взгляд, они не похожи на японцев, поэтому они не могут быть камикадзе Почему же тогда они приходят вооруженными в сердце Лоу-Ривер, в дом честного преступника, в то время как он делит несколько мгновений счастья с другими хорошими людьми?»