XIX. Диковинные сапожки
Вот хорошо, как раз и доедем, обрадовался наиб.
Но, он не успел даже дать знак водовозу остановиться. Тот взволнованно закричал.
Мы уже полдня вас ищем. Во дворце сказали домой поехал, в русском квартале, что в сторону Булгарской пристани ушли. Там вас никто не видал.
Никак Бурангул меня чем хочет порадовать?
Порадовать нечем. Сегодня на Чёрной улице ещё одно убийство. Бурангул велел никому не говорить пока тебе не скажет. Так что мы пока даже стражу не вызвали. Он сам сейчас там.
Кого убили?
Вдову какую-то. Я ничего не знаю. Меня послали тебя искать.
Ну что, брат Илгизар, бросил помощнику наиб, усаживаясь возле кувшинов. Сейчас тебе прибавятся ещё неизвестные. Поторопиться нужно, а то скоро уже темнеть начнёт.
На Чёрной улице было как всегда тихо и безлюдно. Повозка Бурангула одиноко стояла возле запертых ворот, скрывая за собой нескольких человек. Старшина водовозов был преисполнен важности и усердия.
В полдень нашли. Здесь вдова одна живёт. По имени Шамсинур. С нами у неё договор три раза в неделю привозим свежую воду. Сегодня человек приехал, никто не открывает. Такого никогда не было. Стучал-стучал. Потом странным показалось, чего собака не лает. Здесь здоровущий кобель такой, его хозяйка всегда привязывала в углу, пока воду наливал. Залез на забор. Собака дохлая лежит. В доме хозяйка мёртвая. Как мне сообщили, я велел никому не говорить и прямо к тебе послал. Совсем недалеко от места, где ту телегу с убитым франком задержали.
Молодец, похвалил наиб, Теперь можно открывать калитку и посылать за стражей. А мы пока посмотрим, что к чему.
Сначала подошли ко псу.
Видать, отравили.
Злат огляделся. Двор был очень большой, просторный. Дом был даже как-то маловат для него. Зато огорожен на совесть, глиняной стеной выше человеческого роста. С одной стороны, видно бывшая конюшня, ныне пустая, вычищенная и приспособленная под амбар. С другой летний домик из дерева с большими окнами, обвитый виноградом. Возле него темнела кучка небольших необычных ёлочек. Такие же росли вдоль забора. Ёлочки сразу привлекли внимание наиба. Он подошёл и стал их рассматривать.
Это что же за деревья такие? Можжевельник не можжевельник.
Водовозы тоже подтвердили, что на можжевельник похоже.
Наверное, с Кавказа привезли.
Деревья не молоденькие. Не меньше двадцати лет здесь растут.
Дом тоже был немного необычным. Большие окна
не переливают, продают прямо из кувшинов иначе вкус испортится. Пустые потом часто возвращают.
Значит кувшинчики взяты у кого-то, кто вином промышляет?
Точно! Возит морем из Дербента. Я потом ещё к гончарам сходил. В один голос говорят, что это не здешняя работа. Нашёл одного армянина гончара. Он из Дербента к нам переселился. Так он тоже говорит оттуда. Я, говорит, эту глину помесил в своё время. Из здешней такой звонкий кувшин не сделать.
Ты все кувшины проверил?
Обижаешь! До единого. Большинство уже давно сухие, даже запаха не осталось.
Злат попросил остановить прямо посреди дороги и спрыгнул с повозки. Когда Бурнагул растаял в вечерних сумерках, сказал:
Пойдём Хайме искать. Ему ведь про Туртаса интереснее всего будет узнать.
И стал тихонько пробираться по едва заметной тропке среди кустов.
Здесь разве есть постоялый двор? пробурчал Илгизар, напоровшийся в темноте на ветку.
Что делать ему на постоялом дворе? Хайме хочет увидеть Туртаса, а рано или поздно он появится здесь.
Тропинка спускалась к берегу реки, где у самой воды горел маленький костёр.
Видишь вон тот корабль у берега? Ни причала, ни подступа. Это и есть «Святой Фома». Последний корабль хана Тохты. На нём он ушёл в своё последнее плавание. На нём его и привезли в Белый Дворец. Корабль поставили в затон в Сарае. Потом началась смута, команда разбежалась. Потом хан Узбек восемь лет жил в Мохши. На корабле ставили караул сундуки, ковры, посуда дорогая там вся оставалась. Когда Узбек приехал в Сарай, что получше забрали во дворец. На корабле оставили одного сторожа. Благо жить где есть. Он тут и обитает уже тринадцатый год. Отсюда Туртас исчез двадцать один год назад. Не может быть, чтобы хоть одним глазком не пришёл взглянуть. Думаю у того костерка его и поджидает Хайме.
Так костёр за версту видно в ночи. Не лучше затаиться?
Зачем? Хайме прятаться незачем. Он хочет просто поговорить. Как он любит выражаться «с открытым забралом». А во тьме на ночных тропах о чём поговоришь?
У костра действительно сидел Хайме. За рекой уже совсем догорала заря и большой корабль у берега вырисовывался чёрным расплывающимся пятном.
«Чёрный корабль. Булгарская пристань по другому тоже называется Чёрной», подумалось Илгизару. Вдруг стало как-то не по себе. Тут же всплыло: «Чёрная улица».
Чего на корабль не идёшь? спросил Злат.
Трапа нет, не хотел сторожа беспокоить, не повернув головы отозвался Хайме.
Злат рассказал о визите к Измаилу, об убийстве и достал необычные полусапожки. Хайме рассмотрел их и засмеялся.
Когда эти длинноносые сапоги только-только начинали носить, один умный человек предсказывал, что со временем пустые люди будут соревноваться друг с другом длиной носка. Видно, его слова сбываются. Помнится, тогда их называли пулены. С тех пор прошло четверть века. Носки удлинились за это время на палец.