Может, он его и берёг специально для долгой дороги? Ты ведь говоришь, он лучше хранится. Зачем
вот только недоеденный бросил? Не помешал бы в дороге.
Ты говоришь он с мешком денег убегал. Взял самое-самое. Одно могу тебе сказать. Эти окорока могли ему привезти только из Арагона. Это очень далеко. Тёмная пташка этот Санчо. Говоришь у него ещё плащ был дорогой?
Князю не стыдно носить.
Чего занесло каталонца в наши края? Да ещё с генуэзцами?
Я прошу тебя помочь. Осмотреть вещи убитого. Может ты заметишь, что-нибудь такое, на что я не обращу внимание. Как в этих окороках. Или в сундуке окажутся какие бумаги, которые нужно будет прочитать. Бонифаций говорил, что он был учёным человеком.
Снова выпили и закусили хамоном. Илгизара, объевшегося баранины уже стало клонить в сон. Ему так захотелось развалиться сейчас на кошме и смотреть, как по Млечному Пути струятся в бесконечность звёзды. Словно услышав его мысли, наиб сказал:
Да ты приляг, Илгизар. Отдохни. А я ведь, Хайме, ехал я к тебе по другому делу. Вот, взгляни.
Хайме взял протянутую ему вещь, завернутую в тряпицу. Поднёс к огню. И вскочил! Словно рванула его вверх невидимая сила.
Откуда это!?
Признал рукояточку?
Хайме бросился во тьму. Было слышно, как он зашёл в дом и над старым кладбищем воцарилась тишина. Только шипели факела и трещали цикады. С Илгизара слетела дремота. Снова раздались шаги в темноте, и Хайме подошел к огню. В руках у него было два ножа. Хорошие охотничьи ножи с рукоятками, оплетёнными берестой. И с одинаковым деревянным резным навершием в виде птичьей головы.
Один к одному. (Злат цедил слова тихо, буднично). Сегодня утром его в ворота воткнули у церкви в моём квартале.
Кто?
Не видели. Приходил к церкви какой-то человек в чёрном кафтане. Подождал пока выйдет кто постарее и спросил, жив ли епископ Измаил?
Измаил!?
Вот то-то и оно. Епископ. А его уж боле двадцати лет, как сана лишили. Узнал про это, что Измаил давно на покое живёт в здешнем подворье и ушёл. Не спеша, говорят, так пошёл, не оборачиваясь. А потом над воротами подворья вот этот нож и нашли. Там высота, как раз косая сажень. Я еле на цыпочках дотягиваюсь. А воткнут был глубоко еле вытащили. Вот мне и принесли, чтобы разобрался. Может это оскорбление служителям церкви или угроза? Ну, а я сразу к тебе.
Оставишь его мне?
Тебе и вёз. И окорока тоже.
Что будешь делать?
Моё дело известное. Искать. В тот же день, как убили жену сокольничего, к нему домой тоже приходил человек в чёрном кафтане и спрашивал дома ли хозяин. А кто же в Сарае не знает, что Урук-Тимур сейчас с ханом на Кубани?
Чужеземец, значит. Издалека.
XI. Нераскрытое преступление
Ну, что, брат Илгизар. Последняя звезда, до которой ты должен был успеть позавтракать, уже погасла. А до последней ещё ох как далеко. Но, я думаю, ты ещё долго не проголодаешься после вчерашнего кебаба. Поэтому давай сделаем то, для чего я тебя сюда притащил. Сходим к великим усыпальницам. Кто знает, когда ещё сюда забросит судьба.
Он ловким движением отправил в рот последние крошки и вскочил.
Пока Хайме собирается, мы с тобой успеем сходить к мазарам. Хайме решил ехать с нами.
Они прошли через небольшую калитку в высокой стене возле мощных дубовых ворот и очутились на пустынном и безмолвном кладбище. Невысокие надгробия и простые могильные камни, покрытые золотистыми лишайниками, угрюмо выглядывали из горьких степных трав. Однообразие нарушали редкие деревья, невысокие кирпичные склепы, а в самом центре кладбища, подавляя всё вокруг, высилось несколько величественных зданий.
Здесь упокоились великие ханы, понизил голос Злат.
Его приглушённые слова всё равно прозвучали в этой мёртвой предрассветной тишине, как возглас, отдаваясь эхом. Только розовеющие верхушки деревьев и крыши мавзолеев не вязались с мыслями о бренности и смерти. Разгорался новый день, с ним шли повседневные заботы, вступала в свои права жизнь. Даже в этом царстве мёртвых.
Вот здесь лежит великий Тохта. Любимец богов он умер совсем молодым. Это был великий хан. Но, не осталось после него ни сыновей, ни внуков. Долго ли простоит
у мусульман отвоевать, а после того, как тамошние султаны им по шеям наклали, помыкались-помыкались, да и перебрались к Янтарному морю. Орден этот был немецкий, а тут Германия, как раз под боком. Голодных рыцарей, которым кроме как воевать и заняться нечем, как блох на собаке. Папа их благословил. Заместо сарацин назначили православных. Запахло большой войной с этим самым Тевтонским орденом. Зачастили в Новгород и другие вояки из тех, что пером и словом воюют. Не с пустыми руками. Стали петь: зачем вам такие деньжищи хану отваливать, когда признайте папу и всё христово войско будет за вас?
Митрополитом тогда был Пётр. С Волыни родом. Он всякие эти папские козни с младых ногтей чуял. Дал знать в Сарай. Вот тогда и решил Тохта сам поехать на Русь и посмотреть откуда ноги растут. Много наших сарайских тогда с ним отправились. Во главе с самим епископом Измаилом. Он на ту пору уже 20 лет здешней епархией правил. С ханскими поручениями и на Русь, и в Царьград ездил. Меня взяли в писцы к самому хану. Я же знал и русский, и греческий, и квадратное письмо. Место отвели на царском корабле. Там только самые близкие хану люди плыли.