Его отношения с комиссаром Ларденом ограничивались потребностями службы и не менялись ни в лучшую, ни в худшую сторону. На властное и холодное обращение одного другой отвечал молчаливым повиновением. Временами полицейский комиссар, похоже, и вовсе забывал о Николя. Сартин же, напротив, часто вызывал его к себе. Лаконичные записки с приказом явиться в Шатле или на улицу Нев-Сент-Огюстен обычно приносил маленький савояр. Встречи эти отличались краткостью. Начальник полиции устраивал Николя настоящий допрос, и часть вопросов всегда каким-нибудь образом касалась Лардена. По приказу Сартина молодой человек подробно описал дом комиссара и привычки членов его семьи, вплоть до их каждодневного меню. Дотошные расспросы, всегда повергавшие Николя в смущение, явно велись неспроста, но смысл их пока для него оставался тайной.
Начальник полиции велел ему присутствовать на слушании уголовных дел, а потом предоставлять ему письменные отчеты об этих заседаниях. Однажды он поручил ему написать отчет об аресте некоего лица, пустившего в оборот поддельные векселя. Николя имел возможность наблюдать, как посреди улицы судебные исполнители схватили мужчину с живыми карими глазами и смуглым лицом. Задержанный, говоривший по-французски с сильным итальянским акцентом, стал призывать его в свидетели:
Сударь, вы кажетесь мне честным человеком. Вы видите, как эти негодяи обращаются с гражданином Венеции? Как они смеют арестовать меня, Казанову! Какая величайшая несправедливость! Они посмели поднять руку на человека, вся жизнь и труд которого дают ему право называть себя философом!
Николя проследовал за арестованным до ворот тюрьмы Фор-Левек. Прочитав его отчет, Сартин, глухо выругавшись, воскликнул:
Он уже завтра будет на свободе: мошеннику покровительствует сам Шуазель! Впрочем, он действительно забавный субъект.
Сей эпизод навел подмастерье полицейского сразу на несколько мыслей.
В следующий раз ему поручили организовать сделку и договориться
о продаже драгоценностей с неким комиссионером, который, несмотря на банкротство, избежал ареста и с успехом продолжал проворачивать дела. Николя выдавал себя за посланца некоего господина Дюдуа, полицейского комиссара из предместья Сент-Маргерит, которого Сартин подозревал в сговоре с комиссионером. Не желая повторения парижских волнений 1750 года, причиной которых стала продажность некоторых полицейских чинов, глава парижской полиции держал своих людей под жестким контролем. Николя проник в мир игроков, узнал, чем отличается банкомет от понтера, а крапленая колода от обычной. Побывав в борделях, он узнал, какую дань платят сводницы, как именовали содержательниц веселых домов в протоколах полиции.
Игра, разврат и кража три кита, на которых держался преступный мир Парижа, мир, невидимый глазу, пронизанный сетью потаенных каналов и опутанный зловещей паутиной круговой поруки.
За пятнадцать месяцев Николя постиг основы своего будущего ремесла. Узнал цену молчания и тайны. Он резко повзрослел, научился владеть чувствами и сдерживать воображение, все еще, на его взгляд, слишком буйное. Он больше не напоминал того зеленого юнца, который, прибыв в Париж, долго плутал по городу, прежде чем отыскал монастырь отца Грегуара. Письмо из Геранда, извещавшее о тяжелой болезни опекуна, нашло совершенно иного Николя. Холодным январским утром 1761 года на носу шаланды стоял, вглядываясь в бурлящие воды Луары, суровый молодой мужчина, и его черный силуэт четко вырисовывался на фоне серого неба.
II ГЕРАНД
Среда, 22 января 1761 года
Несмотря на беспрерывный дождь со снегом, почти до самого Анжера Луара была снисходительна к путешественникам. За ночь, проведенную в Туре, уровень воды в реке изрядно поднялся. Утром, воспользовавшись просветом, поплыли дальше; время от времени в разрывах туманной пелены возникали серые призрачные селения. На подступах к Анжеру шаланда попала в водоворот и, стукнувшись об опору моста, закружилась, потеряла управление и с размаху врезалась в песчаную отмель. Команде и пассажирам пришлось добираться до берега на плоскодонке.
В прибрежной таверне Николя, подкрепившись горячим вином, стал расспрашивать, как ему добраться до Нанта. Со дня его отъезда в Геранд прошло уже несколько дней. Успеет ли он застать в живых своего опекуна? С тревогой он прикидывал, какой долгой может оказаться очередная задержка. Река окончательно разбушевалась. В такую погоду ни один корабельщик не отважится повести судно вниз по течению. Размытые дороги не способствовали путешествию в карете, и он не видел смысла дожидаться почтового дилижанса.
Считая себя неплохим наездником, Николя решил нанять лошадь и продолжить путь верхом. Из жалованья, выдаваемого ему Ларденом, он сумел скопить небольшую сумму. От цели сейчас его отделяло всего сорок лье. Он выберет самую короткую дорогу, соединяющую Анжер
и Геранд. Разбойников Николя не боялся, как не боялся и волков, голодные стаи которых рыскали в поисках добычи. Он знал, что в это время года звери нередко нападали на одиноких путников, но никакие соображения не могли поколебать его решимость как можно скорее добраться до места. За выбранную им лошадь ему пришлось заплатить поистине баснословную цену, ибо при такой погоде хозяин почтовой станции не желал задаром рисковать обитателями своей конюшни. Выехав из города, Николя пришпорил коня.