Вот оно что делает, вино-то! говорил кучер, объясняя, как найти дом, где живет теперь бывший княжеский лакей Федор.
Иван Дмитриевич посмотрел на Константинова, затем перевел взгляд на Левицкого и приказал:
Сходишь, приведешь его сюда.
Левицкий оскорбленно поджал губы при таком поручении. Пришлось его малость поучить: пускай морду-то не воротит, привыкает, а то навострился на казенные деньги с князьями в вист играть и больше никаких дел знать не хочет. Дудки-с!
Когда он ушел, Иван Дмитриевич с Константиновым отправились в кухню, подкрепились там холодной жареной свининой, которую приготовили князю на завтрак.
Времени нет домой ехать, обсасывая хрящик, сказал Иван Дмитриевич, а то ни за какие деньги этого порося кушать бы не стал. Все равно что за покойником штаны донашивать.
И правда, с набитым ртом поддакнул Константинов. Последнее дело.
Он был калач тертый, понимал, что для теплоты отношений полезно иногда и возразить начальству, но перед новым патроном устоять не мог всегда соглашался.
И не жри тогда! рассвирепел Иван Дмитриевич. Чего расселся? Ты вообще кем служишь-то? Козлом при конюшне? А ну, марш по трактирам! Если кто французскими золотыми расплачиваться станет, пускай хватают и ко мне волокут.
Константинов исчез, а Иван Дмитриевич заглянул в каморку камердинера. Тот понуро сидел на своем чемодане, со дна которого Рукавишников извлек серебряную мыльницу.
И взял, вслух продолжил камердинер мучившую его мысль. За апрель-то мне кто теперь жалованье заплатит?
Заплатят, пообещал Иван Дмитриевич. Их величество Франц-Иосиф, император австрийский, он же венгерский король, этого так не оставит Скажи лучше, ты раньше у Стрекаловых служил?
У их, равнодушно кивнул камердинер.
Это место тебе барыня нашла? Стрекалова?
Она.
И сама часто здесь бывала?
Иной раз бывала.
А зачем?
Поди, без меня знаете. Покойник был мужчина видный, у нее тоже самое главное, как у всех баб, не поперек.
Ладно Ты когда сегодня утром на улицу побежал, парадное было открыто? спросил Иван Дмитриевич.
Ага.
А ключ?
Изнутри торчал.
Вечером, пока князь отдыхал, никого из гостей не было?
Никого.
А парадное?
Если барин дома, они его не запирали. Только на ночь. Ключ в коридоре клали, на столике За мыльницу-то меня судить будут или как?
Погоди! Положим, ты здесь, у себя, а князь в спальне. Как он тебя позовет?
Там сонетка есть в изголовье. Шнурочек такой. А колоколец вон он.
Сбегай-ка, приказал Иван Дмитриевич. Дерни.
Через минуту стальной
язычок заливисто затрепетал, ударяясь в медное нёбо, звонок был исправен.
Что же это князь тебя ночью не позвал, как его душить стали? спросил Иван Дмитриевич, когда камердинер вернулся.
Тот сразу смекнул, в чем его могут обвинить, завыл дурным голосом:
Не звонили они мне! Ей-Богу, не звонили! Верите ли?
Нет. Не верю, сказал Иван Дмитриевич, хотя наверное знал, что камердинер говорит правду. Мыльницу взял, бестия, а князя не трогал. И звонка не слыхал, не мог слышать, потому что и не было его, звонка-то.
Все это Иван Дмитриевич отлично понимал, однако еще раз повторил:
Не верю.
Пускай, сукин сын, помучается, ему не вредно.
Итак, бедного князя нарочно перевернули ногами к изголовью, чтобы он не мог дотянуться до сонетки и позвать на помощь.
Картина постепенно прояснялась.
Убийцы вошли в дом между восемью и десятью часами вечера, когда фон Аренсберг отдыхал и наружная дверь была открыта. Сперва притаились в вестибюле за вешалкой, может быть, а после того, как князь уехал, перебрались в гостиную. Сидели с ногами на подоконнике, за шторой. Попивали водочку. Дождались, убили, взяли со столика ключ и ушли.
В гостиной Певцов предъявил студентов камердинеру, и тот сразу указал на худого, горбоносого, с печальным и рассеянным взглядом;
Вот этот приходил третьего дня.
Остальным двоим разрешили уйти, а горбоносого задержали.
Ага, сказал Певцов, сверяясь со своим досье. Значит, Иван Боев. Студент-медик из Болгарии. Правильно?
Тот кивнул.
Так вот, господин Боев, мне все известно, объявил Певцов таким тоном, что и ребенок бы понял: ничегошеньки-то ему не известно. Князь ждал вас сегодня к половине девятого
К девяти, простодушно поправил Боев.
Почему не пришли?
Проспал.
Иван Дмитриевич аж крякнул при таком ответе.
Ну, брат, не удержался он, потому вы до сих пор под турком и сидите.
Этими бы руками я султана задушил! Боев растопырил свои тонкие, длинные, как у пианиста, пальцы и медленно, посапывая от напряжения, свел их в кулаки.
Ну-ка, ну-ка, заинтересовался Певцов. Покажите!
Он внимательно осмотрел руки болгарина, выискивая след укуса.
Да, есть силенка.
И повел его к стоявшей у подъезда карете.
Больше не было сказано ни слова.
А Иван Дмитриевич, раз на то пошло, не обмолвился ни про беседу с камердинером, ни про сундук. Между тем, поговорить надо было, сундук того стоил. Не слишком большой, но прочный, с обитыми листовой медью боками и крышкой, намертво привинченный к полу по всем четырем углам, он стоял в кабинете, князь хранил в нем свои бумаги. Осмотрев это вместилище военных и дипломатических тайн Австро-Венгерской империи, Иван Дмитриевич убедился, что сундук пытались открыть без ключа. Возможно, каминной кочергой на ней обнаружились свежие царапины. Медь у краев крышки была помята. Но ни на самом сундуке, ни поблизости пятен крови отыскать не удалось. Очевидно, его пробовали взломать еще до возвращения князя из Яхт-клуба.