Джон Моэс, историк рабовладения, развивает эту мысль и пишет о том, что наиболее привычные нам представления о рабстве, почерпнутые нами из истории Юга США, являются исторической аномалией, и, вероятно, экономически неэффективны. В большинстве форм рабства, существовавших на протяжении истории особенно в древности рабам было принято платить за труд, с ними хорошо обращались и им часто предоставляли свободу.
Он утверждает, что это было результатом рационального экономического расчета. Рабов можно стимулировать кнутом или пряником, и кнут не особенно эффективен. За рабами нельзя наблюдать постоянно, и очень сложно понять, ленится раб или нет (или даже станет ли он работать лучше после наказания). Если вы захотите, чтобы ваши рабы занялись чем-то посложнее, чем сбор хлопка, у вас возникнут серьезные проблемы с мониторингом как вы будете получать выгоду от раба-философа? Будете изо всех сил стегать его хлыстом, пока он не придумает теорию Добра, чтобы вы могли написать книгу и продавать ее?
Древним решением этой проблемы и, возможно, ранним источником вдохновения для Фнаргла было дать рабу свободу заниматься любым делом, которое покажется ему интересным и прибыльным, а затем забирать себе часть его доходов. Кто-то принимал решение работать в мастерской хозяина и получал зарплату по результатам своего труда. Кто-то другой отправлялся искать свой путь в мире и посылал хозяину часть своих заработков. А иногда рабу называли цену за его свободу, и тот шел работать, чтобы однажды выкупить себя.
Моэс идет еще дальше и заявляет, что эти системы были настолько выгодными, что на Юге США постоянно тлела идея попробовать что-нибудь подобное. Факт того, что в реальности использовался метод кнутов и цепей, вызван не столько экономическими соображениями, сколько расистами в правительстве, которые жестко расправлялись с выгодными, но несколько далекими от идеи о господстве белой расы попытками освободить рабов и выстроить с ними более равноправное сотрудничество.
Поэтому в данном случае гонка на дно, в которой соревнующиеся плантации становятся все более и более жестокими по отношению к своим рабам ради максимизации конкурентоспособности, останавливается
из-за физических ограничений, благодаря которым жестокость в какой-то момент перестает увеличивать производительность раба.
Можно привести еще один пример: основная причина, по которой мы сейчас не испытываем мальтузианский демографический взрыв, заключается в том, что женщины могут рожать только один раз в девять месяцев. Если бы члены всевозможных религиозных сект, делающих ставку на многодетные семьи, могли размножаться при помощи ксерокопии, то у нас бы были серьезные проблемы, однако в реальности они могут причинять лишь небольшое количество ущерба за поколение.
3. Максимизация полезности. Вплоть до текущего момента мы рассуждали в терминах дихотомии «сохранение ценностей/победа в конкуренции» и полагали, что оптимизация в пользу второго уничтожает первое.
Но многие из важнейших конкурентных гонок/процессов оптимизации в современной цивилизации напрямую связаны с человеческими ценностями. Победа в капитализме частично обуславливается удовлетворением ценностей потребителей; победа в демократии удовлетворением ценностей избирателей.
Предположим, что у нас есть плантация кофе где-то в Эфиопии, на которой эфиопы выращивают кофейные зерна, продающиеся затем в США. Допустим, что она ожесточенно борется за существование с другими плантациями и готова пожертвовать всеми ценностями, которыми только можно, ради того, чтобы чуть-чуть вырваться вперед.
Но она не может значительно пожертвовать качеством производимого кофе в противном случае американцы не будут его покупать. И она не может значительно пожертвовать зарплатами или условиями труда в противном случае эфиопы не будут на ней работать. И, на самом деле, часть процесса конкуренции-оптимизации заключается в изобретении наилучших способов привлечения рабочих и потребителей до тех пор, пока это не стоит слишком много денег. Что ж, пока все звучит весьма многообещающе.
Но важно помнить о том, насколько хрупко это благоприятное равновесие.
Предположим, что владельцы плантации находят токсичный пестицид, увеличивающий урожай, но вызывающий у потребителей проблемы со здоровьем. Однако потребители еще не знают об этом пестициде, и государство еще не успело отрегулировать его использование. Теперь у нас есть крохотное расхождение между «продавать американцам» и «удовлетворять ценностям американцев», поэтому, конечно, ценностями американцев пожертвуют.
Или предположим, что в Эфиопии случился всплеск рождаемости, и за каждое рабочее место соревнуется пятеро человек. Теперь компания может позволить себе снизить зарплаты и установить максимально жестокие условия труда какие только позволят физические ограничения. Как только у нас появилось расхождение между «предоставлять работу эфиопам» и «удовлетворять ценностям эфиопов», кажется, ценности эфиопов тоже не ждет ничего хорошего.