У самого Мольтке не хватало гражданского мужества теоретически противопоставить свои воззрения на военное дело признанной, укоренившейся, казалось, священной и вечной наполеоновской догме. И Мольтке укрылся за ироническое определение стратегия это система подпорок. Стратегия, видите ли, оказывается такой постройкой, как леса около воздвигаемого дома, леса, совершенно безличные, не имеющие никакого теоретического фасада одни подпорки! Это определение великолепно координируется с прикладным методом все концы уходят в воду, и никакой принципиальной дискуссии никто развести не сможет. Комар носу не подточит. Одни частности, меняющиеся в каждом данном конкретном случае! Своего рода историческая школа в стратегии и тактике эти методики, сыплющиеся теперь, как из рога изобилия, и позволяющие удивительным образом авторам скрывать свои мнения по затрагиваемым вопросам...
Но мы знаем, что это неверно: фасад имеется в любой постройке, и все существующее имеет свое теоретическое лицо. Это доказал Шлихтинг, сорвавший маску прикладного метода с учения Мольтке и доказавший, что оно представляет, прежде всего, отрицание наполеоновской догмы и противопоставление ей новых начал, разумно отвечающих новой материальной базе военного искусства [...]
Красная звезда. 1928. 1. 1 января.
ВОЕННОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ РОССИИ (Идейная подготовка армии к несостоявшейся победе)
Предрассудки и боевая действительность
Великие полководцы, как и все удачные практики, были прежде всего сынами своего века. В эпоху Наполеона гибельно было подражать
технике Фридриха Великого; и теперь приложение техники эпохи Наполеона приведет только к неудаче. Удачное действие прежде всего должно быть уместно и своевременно, а для этого оно должно быть согласовано с современной обстановкой.
В противоположность вечной неизменности основных принципов военного искусства техника его быстро изменяется, в зависимости от перемен в составе и численности армий и усовершенствования материальных средств поражения, передвижения и передачи сведений. Только зная технику современных тактических действий возможно на практике руководиться принципами военного искусства.
Чтобы воспользоваться уроками прошлых столетий, надо прежде всего владеть меркой современности. Законы, управляющие победой и поражением на войне, остались те же, что и 3000 лет тому назад; но это не дает никакого основания игнорировать опыт последних годов. И в каменный век жили по тем же физическим законам, что и теперь; однако, теперь работают радикально отличающимся методом.
Сущность явлений боя побед и поражений осталась прежняя, но содержание боя изменилось. Нельзя оставаться при старых шаблонах. Если наши понятия не будут изменяться соответственно прогрессу военного дела, если мы остановимся на точке замерзания, то, поклоняясь неизменным законам, мы постепенно упустим из вида всю сущность явлений. Глубокие идеи превратятся во вредные предрассудки; символы наши потеряют свое внутреннее содержание; останется внешняя пустая оболочка, безжизненный идол.
Великие практики всегда безжалостно уничтожали символы, потерявшие смысл, пережившие самих себя. Если нам путь к победе преграждают предрассудки и мы окажемся не в силах перешагнуть через них, то нас ждут одни неудачи и поражения.
Вместо того чтобы поражать врага, проделывают в обстреливаемой им зоне известные эволюции. Бой рассматривается, как одностороннее упражнение. Внешность, не принимающая в расчет противодействия врага, берет решительно верх. Обозначенная в мирное время флагами позиция противника заменяется в военное рубежом, посылающим пули и снаряды. Если охотники не в силах побороть противника соответственными обстановке действиями, раз последний обозначает огнем, что он будет оказывать упорное сопротивление, то решают проделать перед противником известную схему эволюций. Маневрируют по усвоенным в мирную практику шаблонам; расстреливание боевых патронов вместо холостых составляет ничтожную деталь. При исполнении номеров шаблона генералы и солдаты подвергаются риску и проявляют иногда большую степень мужества и самопожертвования.
Предполагается, что победа будет результатом совершаемых эволюций, что исполняемая боевая кадриль по внутренней сущности своей приведет к тому, что сопротивление противника падет. Атака получает мистический характер; здравые понятия о бое заменяются известным фетишизмом. Употребляется в сущности тот же метод боя, к какому успешно прибегли евреи под Иерихоном богослужение, музыка, движение процессией и стены пали.
Как бы мы ни восхищались храбростью в том или другом ее проявлении, один вывод вполне ясен, что со времен Иерихонского сражения никакая сильная позиция, обороняемая хорошими войсками, не могла быть взята одними демонстрациями, как бы грозны они ни казались (Гамильтон).
У пехотинца только одно средство поражать противника надлежащее боевое употребление ружья. Движение пехотинца не цель боевых действий, а только средство перейти в удобное для действия оружием место.
Было время, когда даже в артиллерии обращали более внимание на движение и эволюционирование, чем на стрельбу. Война ясно показала, что артиллеристы, которые умеют только скакать, для боя ничего не умеют. Вдумываясь в опыт войны, мы приходим к заключению, что и боевое значение движения пехоты несколько преувеличено. Боевую ценность имеет не само движение, а только положение, к которому оно нас приводит [...]