Нэнси Хьюстон Дерево забвения Роман
Arbre de loubli
Copyright © 2021 by Nancy Huston
© ИД «Текст», издание на русском языке, 2022
Сесиль Рейналь. И памяти ЖРС
Этот роман настолько же многоплановый и многообразный, насколько сильный и бескомпромиссный; в нем остается мало места для любви, нежности и сострадания.В этом кровавом огненном мире, где избежать собственного прошлого, кажется, невозможно, еще не настал час для прощения.
«La Presse»
Уагадугу, 2016
Прибыв в Уага на следующее утро, вы снимаете номер в «Каване», скромном отеле, уже знакомом Эрве, чуть в стороне от центра города. Распаковав багаж, вы срываете с себя всю одежду, принимаете душ, нежно любите друг друга, снова встаете под душ, одеваетесь в чистое.
Эрве был прав: Африка жесткий удар. Как только вы выходите пройтись по кварталу, все твои пять чувств переполняются новыми впечатлениями. Суровая сухая жара. Толпы на улицах. Сидящие на корточках мужчины у магазинов. Женщины с детьми на спинах и невероятными грузами на головах. Мальчишки гоняют на скутерах, которые трещат, выпуская клубы черного дыма. Дерутся малыши в красной пыли. Ни одной законченной постройки. На тротуарах громоздятся фрукты и овощи, мусор и шины, батареи и старое тряпье. Эрве объясняет тебе, что вездесущая вонь от европейского пластика, который горит на открытом воздухе по окраинам города двадцать четыре часа в сутки. Гвалт, сумятица, трудно пройти. Но еще улыбки людей. И музыка: негромкий ритм балафона
и барабана, слабый или исступленный, близкий или далекий, парит в воздухе ежеминутно, доносясь неведомо откуда.
Через день по приезде твое тело не выдерживает: мигрень и диарея, усталость и новые ощущения, ты не можешь встать с постели. Эрве гладит твои волосы, целует тебя в лоб, включает кондиционер, сообщает портье, что его жена проведет несколько часов в номере одна и надо предупредить ее, если вдруг восстановится подключение к Интернету, и уходит на рабочее совещание.
В полдень ты съедаешь чашку риса в ресторане отеля, возвращаешься в номер и снова ложишься.
Когда ты просыпаешься, день идет на убыль, должно быть, уже больше шести часов. Близ тропиков сумерки наступают внезапно. Ты пересекаешь крошечный номер, встаешь у окна и смотришь на улицу внизу. В США, думаешь ты, мало кто способен представить себе такую бедность. Нет, действительно, у каждой семьи нет стиралки и сушки, телевизора, и холодильника, и посудомойки, и электрической плиты, и морозилки, и микроволновой печи, и машины, и компьютера, и и и и и и и и и
Эрве звонит тебе на телефон отеля:
Тебе лучше, Шейна, любимая?
(Ты просто обожаешь его плохое произношение твоего имени, в его устах оно звучит как shine, сверкать, или shy, робкий, а не shame, стыд.)
Да, получше.
Я встретил старых друзей. Мы в кафе «Капучино» в центре города. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы присоединиться к нам?
Это стремно.
Попроси на ресепшене вызвать тебе такси.
Ты размышляешь, принимаешь решение:
Послушай, я думаю, мне лучше еще отдохнуть сегодня. Развлекайся, я спокойно тебя подожду. Тогда завтра я буду в форме.
Я люблю тебя, Шейна, говорит Эрве.
Бронкс, 1945
Он садится в постели, испуганный, не зная толком, где он, и тотчас замирает, потому что стон раздается снова. И снова. И снова. Это так страшно. Стонет его мать, Дженка. Жуткий звук вырывается из ее горла горькими потоками, нескончаемыми, как рвота. За ним Джоэль слышит и голос отца. Павел то умоляет Дженку успокоиться, то его собственный басовитый рык перекрывает душераздирающие стоны жены.
Джоэль чувствует, как трепещет в груди сердце, как ускоряется его биение. Что не так? Что не так?
На другом конце комнаты его брат Джереми тоже нехотя выбрался из сна, спустил с кровати ноги, сидит, опустив голову, и чешет макушку. Всю жизнь, когда маленькому Джоэлю страшно, он кидается к родителям, но сейчас этот рефлекс блокирован волнами родительской паники, проникающей сквозь стены. Он бросается через комнату, он хочет успокоиться, прикоснувшись к знакомому телу. Джереми привлекает его в свою постель и прижимает к себе. За стеной продолжаются стоны. Два хрупких напряженных тельца долго лежат, прижавшись друг к другу, восьмилетний Джереми и пятилетний Джоэль, в пижамках в синюю полоску, совершенно одинаковых, если не считать размера.
Что не так? тихонько пищит Джоэль. Джереми, что происходит?
Я слышал, как звонил телефон, говорит Джереми серьезно, будто это и есть ответ.
Стоны матери переходят в рыдания и мало-помалу стихают. Переплетясь руками и ногами, два мальчика долго не могут уснуть.
Будильник вырывает их из сна в семь часов, как и каждое утро, но они быстро понимают, что больше ничего не будет как раньше. Павел, уже одетый, чтобы идти на работу, суетится в кухне, готовит завтрак. Никогда он этого не делал. Не знает, где что лежит. Обжигается о кофеварку.